– Ты ведешь, нас к своему дяде, господин? – спросил у Нехези Хоремхеб.
– Именно к нему. Там мы сможем отдохнуть помыться и переодеть нашего спасенного друга. А то мне потом идти во дворец фараона, для передачи послания от его деда.
– Во дворец? – искренне изумилась Мерани. – Но кто же ты такой, господин, что тебя принимают во дворце Его святейшества?
– Меня там еще никогда не принимали, до этого. И это будет мой первый визит туда. И если повезет, то не последний. У нас судьбы людей иногда складываются странным образом. Попасть во дворец – редкая удача.
Теперь они попали в гущу простого народа. Рядом шли уже не чопорные ливийцы, которые скрылись из виду, а группа простых крестьян. У них были смуглые и загорелые тела бронзового цвета, прикрытые только сероватыми набедренными повязками. Он тащили тяжелые корзины с мукой. А небольшой коренастый человек нес на могучих плечах целого теленка, сгибаясь под своей ношей.
Крестьяне покорно уступали дорогу блестящему придворному, каким казался Нехези, и офицеру гвардии фараона. Мерани, в большой, ей не по размеру, солдатской накидке, все принимали за раба господина и искренне удивлялись тому, что не раб тащит вьюк, а сам придворный.
Вдруг, прямо перед ними возникла фигура в темном плаще. Она загородила дорогу Нехези, и тот вынужден был остановиться.
– Ты загородил мне путь, почтенный, – твёрдо произнес писец.
Черное от загара лицо незнакомца выглядело зловеще. Колючий взгляд темных глаз пронзал насквозь. Зачесанные назад намасленные волосы. Орлиный нос и шрам, пересекавший левую щеку.
– Ты, юноша, вязал то, что тебе не принадлежит, – тихо произнес он. – И тебе дается шанс отдать это сейчас. И тогда мы забудем, что видели тебя.
– Принадлежит вам? – Нехези посмотрел на Мерани и понял, что это он говорит о ней.
Писец удивился, как эти шакалы так быстро сумели все пронюхать.
– Ты ошибся, почтенный. Я не брал того, что принадлежит тебе.
Из-под плаща показалась рука. Черный палец уперся в Мерани.
– Она знает многое из того, что простому человеку знать не следует! Мы заберем её с собой и исправим зло, что ты сделал! И больше никогда не становись на пути у хранителей!
– Нет! – решительно заявил Нехези. – Этот человек принадлежит мне!
– Ты не понял меня, юноша. Ты молод и я могу тебя простить на первый раз. Смотри.
Незнакомец показал ему на татуировку на своей руке. Это был знак темного бога мертвых Анубиса! Нехези не отступил ни на шаг и не дрогнул.
– Этого человека ты не получишь! И лучше тебе отступить.
Рядом стал Хоремхеб, и его могучая рука легла на рукоять бронзового меча.
– Ты разве не слышал, что сказал тебе, господин?
Лицо стража расплылось в злобной усмешке.
– Вот как? Я был послан, чтобы решить дело миром. Но вы вызвали Его гнев. Спросите девушку о лике бога смерти. Она видела его, и он может явиться и вам. Вы не знаете, с какими силами вы связались.
После этих слов незнакомец скрылся в толпе…
***
Старый Бата был восхищен внешним видом своего племянника и усадил его на самое почётное место.
– Вот видите, как помогает в жизни образование, что вы получаете в моей школе? – назидательно спросил он и посмотрел на десяток юношей и мальчишек, что толпились вокруг. – Узнаете ли вы вашего товарища Нехези? Нет? А я вам говорил, что не стоит лениться, а стоит старательно запоминать все, чему я вас учу. Каково! Я отвез его в новый город, и он прибыл обратно уже в золотой одежде послом к Его святейшеству фараону.
В душе старого Бату шевельнулась зависть, и он в этот момент пожалел, что не отправил в Ахетатон своего старшего сына. Ну да что сделано, то сделано.
– Дядя, я бы хотел, чтобы одели вот эту женщину.
– Твоя рабыня? – спросил Бата.
– Мерани совсем не рабыня. Я подобрал её дорогой и хочу, чтобы она была постоянно рядом. Ей угрожает опасность.
– Вот как? – удивился старик и приказал всем разойтись. Никто не должен мешать ему беседовать с любимым племянником.
Когда они остались одни, Нехези все рассказал дяде о случившемся с ним в пустыне.
– Ты сошел с ума, племянник! – схватился за голову старый Бата, выслушавший эту исповедь. – Я же давал тебе совет не становиться на пути людей со знаками Анубиса и носящих черную одежду.
– Но я хотел посмотреть, что внутри Сфинкса. А когда увидел эту молодую женщину, то не мог её не спасти. Жалость затопила мое сердце.
– Жалость? Вот глупейшее из человеческих чувств. Я вот всю жалость своего сердца изливаю на себя самого. И это правильно. Это помогло мне дожить до старости.
– Дядя, не стоит говорить, чего мне не следовало делать. Ведь все равно это уже сделано, и ничего поправить нельзя.