- Червивый? - переспрашивает Олеся. Жует сыр.
- Да. Который с личинками сырной мухи. Червяки поедают сыр, и то что откладывают в него, этот вот сок...
- Никита! - Олеся шлепает его по руке. - Перестань, что за ужасы!
- Почему? - муж смеется. - Деликатес. Как и в Японии рыба фугу, например.
Вилкой давлю в тарелке салат. Аппетита нет, рядом сидит Илья, до меня аромат его парфюма долетает, и этот запах, как радиация, с воздухом в кровь.
Он пьет клюквенный сок.
Поддерживает ничего не значающую болтовню.
А я чувствую руку под столом. Касания пальцев по капрону, они ползут по ноге, выше, задирая платье, на бедро.
Давлюсь соком и гневом, гашу в себе желание подскочить на стуле, заорать на него, медленно поворачиваю голову.
Илья невозмутимо ест канапе. На меня внимания не обращает, внимательно слушает байки Никиты про червивый сыр. А его рука с кружевной резинки чулка перемещается на голую кожу, пальцы, словно раскаленные угли жгут меня, добираются до края трусиков и заполазют под белье.
У меня перед глазами красные круги плывут, он лапает меня, внаглую, так цинично, когда напротив мой муж сидит, и его невеста, он невозмутимо кивает, улыбается, а его ладонь оттягивает трусики, накрывает промежность.
В беспамятстве сжимаю приборы. Отклоняюсь назад, на спинку, опускаю вниз руку и...
С силой всаживаю вилку в его кисть.
Глава 17
ИЛЬЯ
-...и я не знаю, как я понял владелец уехал заграницу, и не в курсе, что тут детки творят, - сплетничает про соседей Никита и скребет вилкой по тарелке.
А я сжимаю зубы, вот-вот раскрошу, боль разбегается по телу, по нервным окончаниям бьет, спицами в виски ввинчивается, я словно из тела вышел, перестаю ощущать себя за столом, лишь чувствую, как левая рука становится мокрой и липкой.
Скашиваю глаза вниз.
Из кисти торчит вилка, мне это не кажется.
Ручейки крови капают Ире на чулки, пачкают стул.
- Что думаешь, Илюха? - через стол кивает мне Никита и беззаботно режет мясо.
- Ментов вызывай, - тянусь к бокалу. В два глотка опустошаю его и беру бутылку вина, наливаю еще. - Раз, другой, третий, приедут, вечеринку испортят. Если так напрягает.
- Я вот и не знаю, - Никита ведет ладонью по бритому черепу. - Стукачить не с руки, но заколебали, честное слово.
Мне надо встать, дойти до ванной, украсить их белый пушистый ковер тропинкой из крови, а я рукой пошевелить не могу, она так и лежит на ее бедре.
Кошусь на Иру.
Сидит, смотрит в тарелку, лицо белее мела.
- Вилка, ты серьезно, - наклоняюсь к ней, - почему не нож?
Она молчит, кусает губы, а мне хочется прямо здесь ее за шею схватить, этой самой рукой, платье ей задрать, содрать трусы, вижу, как ее пальцы дрожат, и меня самого колотит, к такому отказу я готов не был, и я распаляюсь.
Буду сидеть. Ничего не сделаю. Меня не остановит какая-то вилка - она плохо понимает, насколько я за эти полгода спятил.
Двигаю пальцами, все еще между ног у нее, никогда еще так больно не было лезть к ней в белье.
Ира вздрагивает.
- Ты уже показывал Олесе свое новое ружье, Никит? - подает она голос.
- Потом, - Никита закатывает рукава, переставляет ближе блюдо с печеным картофелем, - голодный, как волк.
Ее попытка спровадить свидетелей провалилась, все сидят, я зло усмехаюсь.
- Вкусное вино, - говорю и залпом пью второй бокал. Так себе обезболивающее, мало градусов, тупое, ноющее сверло врезается в череп.
- Олеся, попробуй вон тот салат, - говорит Ира.
И я ощущаю теплые пальцы под столом, кошусь на нее. Ее ладонь давит мою, она шумно выдыхает, жмурится, и я сжимаю зубы.
Решилась, сейчас выдернет вилку.
Ира медлит, крупно дрожит.
Открывает глаза.
- Черт, - говорит она еле слышно, и одергивает руки.
Не может.
Напугалась.
Сидит.
Тебе надо в больницу, Илья - сказала бы она раньше.
Раньше - хреновое слово, на надгробие похоже, всего несколько месяцев прошло, и вот - столовый прибор. Я не ошибся, эта ненависть взаимна, в нас нет больше жалости друг к другу, есть только нездоровая тяга.
- Кстати, Никита, - заливаюсь вином. - Вас можно поздравить?
- С чем? - он переводит взгляд с меня на жену.
- У меня сестра в гинекологии работает, на днях заезжал к ней. Видел Иру, сидела там в холле, ждала прием.
- Ира? - Никита вопросительно поднимает бровь.
Мысленно хмыкаю, смотрю на нее. В кого больше поверят, в меня возле отеля в обнимку с проституткой, или в нее на приеме у гинеколога.