- Леся, иди ко мне, - оттесняю в сторону Иру и привлекаю к себе невесту.
Или уже бывшую невесту, если она всерьез собралась забирать заявление. Так громко сказано, его же не забирают, достаточно просто позвонить и отказаться.
Олеся покачивается в моих руках, хвост растрепан, мутным взглядом она смотрит на меня и выплевывает:
- Это все из-за тебя, это все ты виноват.
У меня дерагется щека. Будь на ее месте другая - я бы, наверное, испытывал вину. Но Олесе роль жертвы не идет, зубастая акула делает вид, что она дельфин - вот как это выглядит.
- Тихо-тихо, - одной рукой зажимаю ее запястья, не даю размахивать, в порыве чувств пощечину залепить. - Дорогая, ты пьяна. Пойдем в постель. Ира, - оглядываюсь. - Какая у нас комната?
Ира молча идет впереди.
Дом с стиле модерн, вместо натурального дерева икусственные материалы-имитация, керамика, скульптуры, большие окна и практичная планировка.
Никита кучу денег вбухал в проект, это заметно.
- Сюда, - Ира распахивает дверь гостевой комнаты и щелкает выключателем.
Олеся опирается на мою руку, доходим до мягкой кровати. Она плюхается на нее в платье и домашних туфлях. Вертится, за галстук притягивает к себе:
- Завтра забираем заявление, Илья.
- Я слышал.
- Когда ты приползешь - я даже дверь не открою, в подъезде будешь ночевать.
- Я понял.
Отстраняюсь от терпкого запаха вина и мяса, поправляю пиджак, перешагиваю порог.
Ира еще здесь, топчется в коридоре, молча изучает меня, а я смотрю на нее.
Черные глаза, густые черные волосы, оливковая кожа, приоткрытые губы. От нее пахнет цветами и ягодами, этот запах давно мне под кожу въелся, я любил ее, так, как, вообще, умею, я хотел ее, как никого, а теперь представляю, что у меня в руке вилка, я целюсь ей в грудь, и зубцы врезаются в сердце.
- Спокойной ночи, - сухо желает она и разворачивается, шагает по коридору.
- Это банально, Ира, - нагоняю ее, шаг в шаг иду рядом. - Негостеприимная ты хозяйка. Это даже неприлично, знаешь...- толкаю ее, сильнее, чем хотел, но злость рвется, Ира отлетает к стене. Разворачиваюсь к ней лицом, она ловит мой взгляд и бледнеет, дергается в сторону. Упираюсь ладонями в стену, отрезаю дорогу. - Спокойной ночи мне мало, любимая, я не доволен.
- А мне плевать, доволен ты или нет, - ее руки опускаются на мои, она давит, чтобы убрал, и я напрягаюсь, ее грудь вздымается, касается моей, и мне хочется ее сжать. Она бьет меня по плечу. - Меня муж ждет. Пройти дай.
- Твой муж спит пьяный, - приближаюсь к ее лицу, - как и моя невеста. И я предлагаю, - ладонью спускаюсь по стене, задеваю ее локоть, ее талию, касаюсь ткани блузки и сгребаю ее. - Давай не будем терять времени даром, Ира. Я сейчас сделаю с тобой то. Чего ты не позволяешь делать ему. Трахну тебя так, что ты имя свое забудешь.
Задираю блузку, рывком поднимаюсь к груди и сквозь бюстгальтер сжимаю.
По ее лице бегут тени, с тихим стоном она накрывает мои ладони, слабо отдирает от себя, у нее нет сил, смотрит на меня, и этот взгляд прежний, черный, блестящий, как у безумной, бывает желание такой мощи, что любые стены сломать способно, я знаю, чую, похоть чистую, без примесей, нет мира вокруг, сексом люди будут заниматься и на руинах, это инстинкт, к продолжению рода, ведь гибнем мы оба.
- Смотри, - за шею поворачиваю ее голову.
В холле горит свет, нам виден диван, небрежно брошенный на подлокотник пиджак Никиты и ее сумка.
Тихо, мирно, все спят, это ее жизнь, ее дом, и я здесь, я на краю света ее достану, из-под земли ее выдерну, чтобы свернуть ей шею, она моя, принадлежит мне, никто не может ее трогать, лишь я, из пипетки по капле в рот яд заливать, смотреть на агонию.
Но сначала.
Наклоняюсь к ее губам, втягиваю в рот. Языком в нее, мы сталкиваемся, она вытолкнуть меня пытается, головой вертит.
- Что ты творишь, дьявол.
- Дьявол?
Наваливаюсь на нее, подхватываю под ягодицы, в стену впечатываю, и задыхаюсь, кому хуже делаю - уже не соображаю, мне самому плохо, ее вкус снова на языке.
Хочу все к чертям бросить.
Во мне тоже нет сил.
Пусть живет, как хочет.
Только уйдет уже из моей головы.
Отстраняюсь.
Но она тянется за мной.
С жаром отвечает на тлеющий поцелуй, сжимает мои плечи, вжимается в меня, плотно, словно слиться хочет, и я обнимаю крепче, сдавливаю, этого не остановить больше, тормоза сломаны, это как поезд несется и сходит с рельсов.
Глава 24
Два года назад, июль
ИЛЬЯ