Пинаю дверь в комнату, сдергиваю со стола косметичку, выхватываю пилку и толкаю Олесе.
- Эй! - она перехватывает мою руку, уперевшуюся ей в живот. - Ты мне платье чуть не вспорола, ты в себе, вообще?
Не отвечаю, скрываюсь в ванной и прислоняюсь спиной к двери.
Глубоко дышу.
Неважно, что они пришли. Я и при них все расскажу. Так даже лучше будет, пусть Олеся закатит Илье скандал, побьет его или что она сделает, а Никита...если он выгонит меня...
Смотрю в зеркало и усмехаюсь.
Мне некуда идти, мама теперь целыми днями пропадает в церкви, молится, ходит, замотанная в черные платки, она живет одна, ей никто не нужен, она верит, что научилась общаться с папой, никого не пускает на порог.
А я ничего не сделала, не помогла ей никак, я так убита горем была, что лишь о себе думала. Потому и к Никите сбежала, он единственным светлым лучом был, не дал завалить сессию, казался нормальным, обычным мужчиной, удачливым бизнесменом, перекачанный оптимизмом и легкостью - он мне нужен был, и я до сих пор боюсь его отпустить.
Ведь я бы нашла работу, занялась мамой, мне без него не справиться, одна я упаду и не встану.
Если бы Илья не влез.
Если Никита не простит...
Смахиваю слезы и выхожу из ванной, закрываю дверь комнаты, тороплюсь к лестнице.
За поворотом налетаю на теплую мужскую грудь.
- Привет, - говорит Илья.
Не поднимаю глаз, знаю, что сорвусь, обхожу его, он преграждает дорогу.
- Ира, выслушай меня. Я с миром пришел.
- С чем ты пришел? - хочется засмеяться, невольно смотрю ему в лицо. - Ты же сумасшедший, Илья, ты только ломать умеешь, жениться, чтобы просто к мужу моему подобраться - это поступок здорового человека?
- Женюсь я потому, что Олеся меня устраивает.
Его глаза ясные, чистые, словно он правду говорит, но он и яд мне с улыбкой нальет, а потом, во время агонии за руку держать будет и обещать, что скоро все кончится.
- Дай пройти. Я иду к мужу. Я все ему расскажу. Он заслуживает правды, мой самый близкий человек, он меня простит, у нас будут дети, а ты...
- Расскажешь, правда, Ира? - он наклоняется ко мне, улыбается. Дышу морозным запахом его парфюма, отсрые ноты кислой клюквы прорываются, щекочут ноздри, а мне дико сознавать, что его близость болезненна, ненавистна, убийственна, но он живой меня делает, я эти полгода без него существовала в состоянии транса, а теперь что-то чувствую. - Тогда я тоже расскажу, любимая. Что весь месяц, пока ты замужем, я драл тебя на супружеской кровати, имел во всех позах и уходил за полчаса до возвращения твоего мужа.
Он усмехается.
А у меня в ушах шумит от его слов, от его лжи, от его подлости.
Отталкиваю его от себя.
Он выпрямляется, пятится, оступается на ступеньке, смотрит под ноги и тянет руку к перилам.
Этот момент будто в замедленной съемке, на вечность растягивается, перед глазами проносится наша жизнь, одна на двоих, моя любовь переломанная, и я врезаюсь ладонями в его грудь
Изо всех сил толкаю.
Хватаюсь за перила и смотрю, как он кубарем катится с лестницы.
А в мозгу что-то взрывается, замедляется сердце, простая мысль, что он сейчас дышать перестанет перекрывает кислород и мне, и меня накрывает темнотой, успеваю лишь понять, что ноги подгибаются, и я рушусь с лестницы вслед за ним.
Глава 35
ИЛЬЯ
Возможно, я сломал шею, не чувствую ее совсем. В ушах звенит, в глазах муть, опираюсь на руки и с трудом сажусь.
Сквозь звон слышу топот, ко мне бегут, кажется, а еще словно шлепнулось что-то. Поднимаю глаза наверх.
Я ненавидел, искренне казалось, от души, но сейчас про собственное тело, по которому будто бульдозер проехался, забываю, срываюсь к ней.
Она летит с лестницы, следом за мной, платье скаталось у бедер, она бьется ими об ступеньки.
Лечу навстречу, подхватываю подмышки.
- Ира.
Лицо бледное, глаза закрыты, губа разбита, в уголке увеличивается красное пятно.
- Господи, Илья, что случилось? - голосит за спиной Олеся. - Что...боже, у нее кровь?
- Дай, - ее выдирают у меня, Никита подхватывает жену на руки, впервые за все знакомство смотрит на меня подозрительным, потемневшим взглядом. - Ты ее столкнул?
- Ты это серьезно? - хмыкаю и растираю занемешвую шею.