Так что опасения дочки Устинова вполне обоснованы.
Интересно только, знает ли она подробности или просто не хочет лежать под жирным боровом?
Впрочем, какое мне дело?
Никакого.
Молча блокирую двери и нажимаю на газ. Машина срывается с места.
— Спасибо, — тихо отзывается. — Папа говорил, что вы — человек чести и всегда выполняете свои обещания.
— Кажется, ты хотела заткнуться? И если уж общаешься, то не выкай.
— Как мне вас… тебя называть?
— Бекетов.
— А имя? Имя есть у всех.
— Я тебе уже сказал, Анна-Мария, как ко мне обращаться. Бекетов.
— Моё имя не Анна-Мария, меня зовут Марианна.
— Плевать я хотел. Моя машина — моя территория. Моя территория — мои правила. Понятно?
— Да.
Становится тихо.
Слышно, как шелестят шины по асфальту.
Обычно тишина меня не напрягает.
Но сейчас, после разговора с малявкой, несколько минут тишины растягиваются дольше обыкновенного.
Решаю выяснить подробности, как вдруг слышу утробный бульк.
Что за чертовщина?!
Глава 6
Бекетов
— Тебя тошнит, что ли?!
Не хватало, чтобы малявка из-за страха и волнения загадила мне салон тошнотой.
— Нет. Меня не тошнит…
И снова этот звук.
— Тогда что это?!
В ответ малявка неразборчиво пищит что-то.
Надо же, секунду назад болтала, без умолку, а сейчас язык в узелок скрутила и хрен разбери, что она шепчет.
— Отвечай! Чётко и ясно!
— Я хочу есть.
— Чего?..
Не понимаю. У неё в животе так сильно бурчит, что ли?
— Я голодная! — выпаливает зло девчонка. — Я не хотела быть милой с Кулагиным, и за это мачеха закрыла меня в подвале на три дня. Без еды. Только воду приносили.
Мд-а-а-а…
Я знал, что новая жена покойного Устинова — кипишная стерва. Но чтобы настолько!
Не предполагал.
Хотя, стоило ожидать.
О её потрясающих способностях говорит хотя бы то, что она смогла засрать мозгу прожжённому бабнику-Устинову, и он женился на ней, имеющей довольно взрослого сына от первого брака.
Придётся накормить голодающую, иначе её желудок на протяжении всего пути урчать и выводить меня из себя.
— Тебя не догадались покормить перед тем, как презентовать старику?
— Нарочно кормить не стали. Мачеха сказала, что это стимул быть послушной.
— Удивлён, как ты в обморок не хлопнулась, когда из окна вылезала.
— Было немножко страшно, — по-детски признаётся дочка Устинова. — Я не хочу тебя задерживать. Если есть водичка, могу попить и живот не будет урчать.
— Пять минут тишины, голодный обморок и потом мне придётся тащить твою тушку на себе? Нет, спасибо.
— Силёнок не хватит?
— Что ты сказала?
— Ничего.
— Вот именно. Рот на замок. Через пять минут свернём на заправку. В магазине возьму тебе чего-нибудь.
В салоне снова становится тихо.
Минут на пять.
Потом я заруливаю на заправку и возле неё, как назло, замечаю авто из свиты Кулагина.
— Оставайся на месте! — предупреждаю девчонку.
— Что случилось? За мной уже гонятся?!
— Твой тощий зад не настолько ценен, как ты считаешь. Просто лежи и не дёргайся.
— Но я же хочу покушать, — возражает девчонка, и её желудок громко подтверждает сказанное. — Я бы так сильно не хотела, если бы ты о еде не говорил.
— Я и не говорил. Лишь упомянул вскользь.
— Голодному человеку вообще нельзя говорить о еде!
— У тебя медаль победительницы в конкурсе на «Мисс ослиное упрямство»?
Секундой позже понимаю, что я делаю. Препираюсь с мелочью.
Я, Бекетов, спорю с малышкой, которая мне в дочери годится.
Спорю в момент, когда заправщик стоит со шлангом наготове возле бензобака и ждёт лишь моей отмашки.
— Лежи. Я сам тебе еды куплю!
Выйдя из машины, глотаю прохладный воздух. Даю отмашку заправщику и направляюсь к кассе, чтобы оплатить за бензин и купить что-то из еды.
Откровенно говоря, набор здесь фиговый.
Гамбургеры трёхдневной свежести, щедро сдобренные подсохшим майонезом, лежащим желтоватыми комками поверх умершей зелени.
Кручёное, подгорелое тесто вокруг сосиски, которая выглядит так, словно она побывала в прямой кишке собаки…
— Есть ещё что-нибудь кроме этого?
— Есть беляши! — радостно предлагает продавщица.
Вот уж спасибо.
Не хватало ещё, чтобы мой внедорожник провонялся, как вокзальный притон для нищебродов.
— Другое. Без сюрпризов в виде крысиных хвостов!
— Есть выпечка. Но предупреждаю, что она не свежая.