В поселке жили в основном ссыльные, сосланные в далёкие тридцатые годы из центральных областей России, и которые работали в леспромхозах (лесопромышленных хозяйствах), разбросанных по тайге. Вблизи посёлка извивалась между сопками небольшая речка Хурмулинка.
Небольшой вокзал, два магазина, две столовые, почта, клуб, милиция – вот и всё, весь поселок. Жителей было около пяти тысяч. Все мечтали когда-нибудь заработать много денег на лесоповале и уехать на свою родину.
Проходили годы, а исполнение давней мечты все откладывалось на потом из-за повального пьянства. Вагон вина местные мужики и бабы выпивали за несколько дней и ждали с нетерпением, когда в магазины завезут новую выпивку. Добраться до города можно было в сухую погоду на попутных машинах по разбитой грунтовой дороге или на поезде по леспромхозовской железнодорожной узкоколейке.
Пассажирский поезд был точной копией ковбойских поездов времен освоения Дикого Запада в Америке: небольшие двухосные зелёные вагоны с фанерными стенами и полотняным верхом тянулись за нещадно дымящим паровозом. В центре каждого вагона стояла железная печка «буржуйка» с кучкой угля рядом, который подбрасывался в топку кем-либо из более или менее трезвых пассажиров. Проводников никто и никогда не видел в глаза.
На грязных скамейках храпели те, кому ехать далеко. Стойкий запах несвежей рыбы, давно немытых тел и противной корейской рисовой водки «Пхеньянсул» за три рубля 62 копейки с печной копотью вперемешку вызывал у новичков обморочное состояние. Туалетов в поезде никогда не было, надо было потерпеть до следующей остановки и сбегать до кустиков.
Рельсы были уложены на высокой насыпи так криво, что поезд проходил 68 километров от Комсомольска до Хурмулей за четыре часа и так же «стремительно мчался» в ночи остальные 130 километров до конечной станции Березовской.
Вдоль железной дороги то там, то сям валялись ржавые колёсные пары и останки разбитых вагонов, оставшиеся после многочисленных аварий. Два раза в день, утром и вечером, к баракам подъезжали пузатый курганский автобус столетней давности и бортовой грузовик ЗИЛ-157, чтобы отвезти народ на работу.
Первая «Орбита» располагалась в круглом одноэтажном кирпичном здании с тремя лучами пристроек, в которых находились комнаты с аппаратурой связи, мастерские, столовая, спортзал. Над центральной частью смотрела в небо огромная 12-метровая чаша управляемой параболической приёмопередающей антенны.
Вторая «Орбита» размещалась в отдельном громоздком здании с 25-метровой антенной наверху. Космическая связь с подмосковной станцией «Азимут» в Дубне осуществлялась через спутник «Молния-1», постоянно вращающийся вокруг Земли по вытянутой эллиптической орбите.
Работа шла круглые сутки. Самым трудным было вручную наводить антенну на спутник. Со временем удалось получить новинку науки и техники, позволившую перейти на автоматическое сопровождение. Это было программное устройство, в которое надо было вводить по точкам параметры орбиты путём установки контактных штырей-перемычек в гнёзда на наборном поле. В те времена это был шедевр инженерной мысли, предшественник будущих компьютеров.
Основные аппаратные залы именовались по выполняемой функции: телевидение, приёмные устройства, передающие устройства, телефония, радиорелейные линии… Инженеры и техники в этих больших комнатах наблюдали за работой аппаратуры и быстренько переключались на резерв при отказе основных блоков, соблюдая принцип «связь должна быть бесперебойной». Любой сбой прерывал телефонные разговоры сотен и тысяч абонентов, оставлял без телевизионной картинки сотни тысяч телезрителей и прилично уменьшал нашу квартальную премию.
Строительство станций системы «Орбита» сблизило Москву и окраины, заменило ненадёжную связь по бесчисленным проводам и кабелям. Сейчас невозможно представить, что в те годы надо было идти пару километров на переговорный пункт, заказывать разговор и ждать час или более, чтобы 5 минут поговорить с любимой.
Осенняя рыбалка.
Кипит молодая кровь. Успеваем и на работу каждый день в смену по 17 часов, и с ружьишком пробежать по тайге, и в футбол сразиться с Хурмулинскими парнями не на жизнь, а на смерть. По субботам, как положено, в клуб на танцы вечерком.
Только рвётся душа на речной простор. Сентябрьская кета на нерест пошла из Амура в малые реки. Правдами и неправдами выбиваем себе отгулы на работе, и ночным ковбойским поездом отправляемся на рыбалку подальше от цивилизации на небольшую речку под названием Дуки.