Разгон, отрыв от бетонки, и круто набираем высоту. Мои ноги оказались выше головы! Немцы буйно горланят, в восторге от такой мощи. Через пять минут засыпаю. Повезло, стюардессы попались с понятием, не стали будить и предлагать неизменную курицу с рисом.
Перед самой посадкой нам сообщили, что Новосибирск не принимает по метеоусловиям, поэтому летим в Барнаул. Вот это поворот! Там полоса намного короче, чем в аэропорту Толмачёво. Отважные наши пилоты. Нелегко такую махину посадить на заснеженную полосу. Похоже, что циклон крепко накрыл запасные большие аэродромы.
Вскоре мои опасения подтвердились. Наш самолёт выкатился за пределы посадочной полосы и застрял в полуметровых сугробах.
Сосед справа толкнул локтем в бок и вполголоса произнёс:
– Смотри, какая беда за окном: буран с крепким морозом. Похоже, что застрянем здесь надолго. Несколько суток будет бушевать непогода. Сейчас все дороги заметёт. Надо бежать в буфет и купить еды и воды дня на три. Иначе наши пассажиры вмиг все раскупят, а подвоза продуктов не будет. Я это уже проходил. Договорились? Будем помогать друг другу?
– Толково придумал. Сейчас наземные службы откопают к нам дорожку, чтобы техника подошла поближе. Надо попасть на первый автобус. Лишь бы самолётные двери открылись. В Москве мокрый снег валил, резинки на дверях точно отсырели, потом их морозом прихватило на высоте. Сейчас напишу записку пилотам. Пусть не теряют время, вызывают парочку аэродромных подогревателей, чтобы горячим воздухом отогрели двери.
Отдаю записку стюардессе и с тревогой смотрю в окно, как ночная мгла окутывает всё вокруг. Не дай бог оказаться в такую непогоду вдали от жилья. Через полчаса удалось открыть первую дверь.
Минус 35 с сильным порывистым ветром – это не шутки. Можно в момент лёгкие обжечь. Прыгаем в промерзший насквозь автобус и начинаем пританцовывать, пытаясь согреться.
Наконец, оказываемся в главном терминале и мчимся в буфет. Сразу берём половину индейки, пару буханок хлеба, десяток пирожков с мясом, два стакана чая и 8 бутылок лимонада.
– А пирожки с лимонадом зачем? – пытается притормозить меня товарищ.
– Там семья с ребятишками застряли в самолёте. Пока сюда доберутся, буфет опустеет.
– Тогда давай ещё и булочек наберём для них…
Всё случилось, как и предвидел мой спутник. Алтайский край и Новосибирскую область накрыл свирепый мороз с бураном. Остановились даже поезда. Только на третьи сутки пустили первую электричку, и мы смогли добраться до дому, до хаты. Вот таким получилось моё первое знакомство с прекрасным творением фирмы Ильюшина.
Вторая встреча с самолётом ИЛ-86 состоялась на Нижней Волге. Друзья-товарищи вытащили меня из ангара на свежий воздух:
– Пойдём, прогуляемся. Заодно посмотришь на рейсовый пассажирский самолёт, который совершил у нас аварийную посадку по пути из города Алма-Ата в Москву.
Не ради праздного любопытства прошагали мы пару километров, а ради конструкторского опыта. На бумаге всё выглядит прекрасно, а в жизни – всё гораздо сложнее.
Так и с этим самолётом. Я своим глазам не поверил, когда увидел, что на крыле вместо огромного закрылка зияет пустое место. Как же удалось пилотам сохранить и самолёт, и жизни пассажиров. Нелегко им пришлось в воздухе, когда закрылок улетел в бескрайние астраханские степи. Ищи его, свищи. За такой подвиг не жалко и Звезду Героя командиру.
Я знал, что конструкция ильюшинского крыла во многом совпадала с нашей. Поэтому, сразу по прилёту в Новосибирск, отправился к ведущему конструктору Игорю Волкову:
– Как же так вы промахнулись?
– Это ты про улетающие закрылки? Видно, чёрт нас всех попутал. Теперь придётся все самолёты дорабатывать, чтобы такого больше не повторилось. Если есть желание, пойдём в цех. Там глянешь, как мы вышли из положения. Сейчас как раз будут демонстрировать заказчику надёжность доработки механизации крыла.
Даже в самой совершенной технике со временем обнаруживаются изъяны. Поэтому так важно беречь и ценить толкового конструктора. В те годы часто можно было наблюдать, как целые конструкторские отделы по разнарядке райкомов партии отправляли на овощные базы для переборки овощей или в производственные цеха на сборочные конвейеры.
Мне самому приходилось не раз отправляться на сельскохозяйственные работы. Неделю поработаешь ломиком, добывая на полях картошку из-под замёрзшей сверху земли, потом смотришь тупо на самолётные чертежи, с трудом вспоминая, что к чему. Как мы могли угнаться за Боингом и Локхидом при таком наплевательском отношении к нашему труду?