Вместительный самолёт ИЛ-496 в фиолетовой ливрее прочертил в небесах огромную дугу от Москвы до Парижа. Затем с грустью, и печалью отпустил нас в водоворот ночного города любви…
Рано утром, изрядно помятые и уставшие, опустили свои косточки в неудобные кресла скоростного поезда до Женевы, и моментально уснули.
Весь следующий день посвятили бесцельному бродяжничеству по улицам швейцарской столицы, ломая голову, как смогли простые швейцары на свою скромную зарплату построить такой уютный чистый град и огромные подземные хранилища для золотых слитков со всего мира. Интересно, а они хоть знают, сколько точно этих жёлтых брусочков спрятано у них под ногами?
Так и не решив эту головоломку, втиснулись в лилипутский автомобильчик канареечного цвета, взятый на прокат, и принялись выписывать петли и зигзаги по идеальным горным дорогам.
Я так и не понял, почему мы просто не спрыгнули с парашютами, когда летели из Москвы. Сэкономили бы кучу денег, времени и сил!
Далеко за полночь добрались до нашей деревушки, затерянной в лесной глуши на границе с Францией. Скромненький домик и две узенькие короткие кровати приютили наши утомлённые серебристые головушки.
Чрезвычайно скромный завтрак из двух яиц, замёрзших на сковороде, ожидал нас на дощатом столе, когда мы оторвались от тонюсеньких подушек, где-то ближе к обеду. Европа! Итишкин кот. Сюда бы штук по тридцать вареников со сметаной!
Наскоро перекусив, чем бог послал, выкатились на крылечко взглянуть на жемчужину Старого Света. Пред нашим взором предстала холмистая долина, окружённая невысокими горами. Вся деревня приютилась полукольцом сбоку центрального холма и состояла из дюжины столетних небольших двухэтажных домов на одного хозяина. Первые этажи были сложены из серого дикого камня на известковом растворе. Вторые этажи из почерневших от дождей и времени брёвен, похоже, были срублены прадедами нынешних хозяев. За каждым домом темнели старыми бревнами длиннющие коровники и небольшие птичники.
На вершине холма стояли три современные постройки с яркими оранжевыми крышами и старинная покосившаяся часовенка. Если бы не багрянец и золото поздней осени, украсившей леса вокруг, то можно было бы подумать, что такой цвет крыш строители выбрали назло жителям зелёной долины. А так получилось очень даже неплохо. Можно сказать, что лучик цивилизации зацепился в отголоске прошлого века и оживил деревню.
Вся северная часть долины пестрела фигурками коров, пасущихся на ухоженных лугах. Три отары овец расположились вблизи деревни. Большие мохнатые собаки сторожили живность.
Увиденное сразу подняло нам настроение: отменный сыр, свежее мясо и яйца будут на нашем столе. А если хозяин окажется не скрягой и разрешит нам попользоваться печью и кухонной посудой, то душистый хлеб и топлёную сметану мы приготовим на всю деревню.
Первая прогулка принесла массу впечатлений. Всё здесь не так, как на Руси. Нет плакучей березы под окном, нет перед домом палисадника с георгинами и мальвами, ни одного колодца во дворах. А есть узенькие брусчатые тротуары с двух сторон улицы, почтовые ящики под небольшими навесами, фамилии хозяев на медных табличках…
И всё-таки российская разруха и сюда добралась. Два крайних дома оказались нежилыми, обветшали без ухода должного и заботы. Южный склон деревенского холма зарос бурьяном. Несколько старых корявых яблонь, росших вдоль дороги, тщетно пытались выжить без хозяйских рук. Я не удержался и сорвал-таки одно небольшое яблочко, сиротливо красневшее на поникших ветвях. Удивительно, но оно оказалась не просто вкусным, а замечательно вкусным! Эх, взять бы и привить черенки с этого дерева да на нашу грушу-чернушку! Получились бы крупные ароматные сладкие плоды…
Мой взгляд зацепился за остатки шпалер, что торчали среди диких зарослей ниже по склону. Как есть, виноградник! Чертыхаясь и собирая засохшие колючки и репехи своими штанами, забурился в самую глушь, раздвинул высоченную траву и приподнял с земли виноградную плеть, обрывая противную траву-плетучку. Жива бедненькая брошенная лоза! А вот и скромная кисточка с ягодами, побитыми осами да улитками. Несколько виноградин остались и по мою душу. Сейчас их попробуем с Иришкой. А она уже ругается, почём зря:
– Что же ты, как басурманин, хозяйничаешь на чужой земле! Увидит кто, скандала не оберёшься. Знаешь, какие они тут все в Европе этой ж… Частная собственность! Не смей, чужой да незваный, топтать её своими русскими сапогами…
– Краса моя! Какие сапоги? Я в берестяных кроссовках «Lapty»! К тому же тут всё давным-давно заброшено, порушено, глядеть больно…