Поэт впал в отчаяние, он больше не хотел работать. И вдруг в один прекрасный день услышал внутренний голос: «Слезы твоей матери пролиты напрасно, потому что ты хочешь творить только ради себя и своей славы, а не ради людей. Не горюй о потере личного счастья, живи ради других. В этом твое призвание...»
Усталый человек умолк. «А ведь голос оказался прав»,– подумал он, обращаясь к собственной жизни и забывая, что только что вспоминал ее как сказку. Впрочем, он постоянно путал правду своей жизни с грустной выдуманной сказкой.
Ганс-Христиан Андерсен (кто не догадался, что речь идет о нем!) смотрел на своих гостей с превеликой нежностью и постепенно стал думать о другом: о том, что все же он не так несчастлив, как ему порою кажется. «Разве я одинок? – говорил он теперь самому себе. – А эти мои творения разве не со мною? И не стали ли благодаря им все дети моими детьми? Нет, я должен даже благодарить свои утраты, иначе я не придумал бы ни одной настоящей сказки»...
Примерно так изобразил современный немецкий писатель Фриц Майхнер[29] жизнь великого датчанина. А ведь он нашел верный ключ! Разве была сочинена хоть одна хорошая сказка, если настроение ее до того не пережил рассказчик.
Самые чарующие выдумки всегда рождаются в обнаженной правде действительности.
Потому-то мы в них и верим. И потому они нас так волнуют.
Когда я стоял на прибрежном камне перед андерсеновской «Русалкой» в Копенгагене (есть такой прекрасный памятник в честь известной сказки в столице Дании), я вдруг забыл, что она придумана. Мне показалось, что она действительно жила и срок испытания для русалки давно закончился. Ей не пришлось ожидать трехсот лет, что сулили ей дочери воздуха. Она обрела бессмертную душу, но вот принца больше нет...
Печаль русалки передалась мне, и ее ожидание без надежды было для меня ожиданием живого любящего сердца.
Мы как-то говорили о правде чувств. Может быть, еще точней назвать ее сокровенной правдой. Потому что она выражает собою «сокровенную действительность»: не то, что происходит в окружающем, а то, что происходит в глубине души того, кто ее каким-то образом высказывает. Невидимо, но в самом деле происходит.
Высказывал сокровенную правду в своих волшебных сказках и Андерсен. Высказывал и высказывает любой другой художник. Каким бы фантастическим ни представляется иной сюжет, он истинен в сокровенном смысле, если будит в читателе – или в зрителе, в слушателе – ощущения, похожие на те, что были у художника.
И вот что еще особенно здесь важно. У сокровенной правды всегда почему-то огромная притягательная сила. Обычно куда большая, чем у правды внешней, очевидной.
Проделай такой опыт. Попробуй описать по памяти какую-нибудь – и тебе, и всем другим – хорошо известную картину. Скажем, «Аленушку» Васнецова.
Начни с очевидной ее правды – с описания позы девушки, фона, цвета платья, цвета воды... Ручаюсь, у тебя получится немного. Хотя бы ты до этого смотрел картину – или копии с нее – раз сто.
А потом попытайся рассказать о настроении картины, о «внутреннем ее сюжете». И ты сейчас же остро все представишь. Ты испытаешь острую жалость к сироте, боль за девичью беззащитность, а вместе – и светлую надежду: спасет, спасет добрый молодец сиротинушку!
Что же влечет к сокровенному? Какая в нем магическая сила?
Имя ей и есть мечта. Мечтающий больше выглядит самим собой, чем размышляющий. Виктор Гюго сказал однажды: «Обладай наше зрение способностью видеть внутренний мир нашего близкого, можно было бы вернее судить о человеке по его мечтам, нежели по мыслям».
Не потому ли любят фантазировать и взрослые (не только малыши), что выдумкой часто лучше высказать свое глубокое, чем рассудительными словами? «Так беден наш язык, когда пытаешься говорить о сокровенном»,– высказывался писатель Василий Белов.
Не потому ли люди не спешат пресечь чужую выдумку – даже не замечают, что это выдумка,– если за ней угадывают что-то истинное?
Мы начали главу с фантазии сказочника. Закончим ее фантазиями путешественников. Возьмем примеры из старинных книг, для нас, современных многознаек, особенно наивных.
Вот отрывок из сочинения некоего Бенжамена де Тюделя, совершившего в 1173 году путешествие по Европе и Палестине и решившего, что он объехал вокруг света. В отрывке описывается Русь того периода:
«Размеры сей страны весьма обширны: от Праги до большого города св. Николая, иначе именуемого Пинего и находящегося на далеком севере. Вся страна покрыта горами и лесами, где водятся животные, похожие на куниц и зовомые соболями. Зимой там так холодно, что жители не могут выйти из своих хижин. Они продают своих детей всем народам. Это все, что я могу сказать о Руси».