— Да, это было настоящее чудовище.
— Он попытался вступить с вами в борьбу?
— Он подбросил меня рогами, и я сильно ушибся о дерево, — сказал генерал. — Он проломил мне череп, но я вовремя всадил ему последнюю пулю.
— Я считаю, — сказал Рейнсфорд, — что буйвол с мыса Доброй Надежды— самое опасное из всех диких животных.
Одну минуту генерал молчал. Он улыбался своей многозначительной улыбкой, показывая острые зубы за красными губами. Затем произнес медленно и уверенно:
— Нет, вы ошибаетесь, сэр. Буйвол не есть самое опасное животное. — Он медленно отхлебнул вина. — Здесь, на этом острове, в моем распоряжении имеется более опасная дичь.
Рейнсфорд выразил удивление.
— Как? Разве здесь водится крупная дичь?
— Ну, конечно, не местного происхождения. Мне приходится ввозить ее сюда.
— И что же вы ввозите, генерал? — спросил Рейнсфорд. — Тигров?
Генерал опять улыбнулся.
— Нет, — сказал он. — Охота на тигров давно уже перестала интересовать меня. Она уже не вызывает во мне восторга, в ней нет той опасности, которая волнует. А я живу ради опасности, мистер Рейнсфорд.
— Но какая же дичь… — начал было Рейнсфорд.
— Об этом я скажу вам после, — прервал генерал. — Вы будете очень заинтересованы, я в этом уверен. Мне кажется, я могу сказать, при всей моей скромности, что я додумался до необыкновенной идеи. Я придумал охоту, дающую охотнику совершенно новые ощущения… Можно вам налить еще стакан портера, мистер Рейнсфорд?
— Благодарю вас, генерал.
Генерал наполнил оба стакана и продолжал.
— После переворота в России я уехал за границу, так как оставаться на родине было неразумно для царского офицера.
Почти все свое состояние я еще раньше вложил в американские банки и теперь все свое внимание я сосредоточил на охоте, — серые медведи — в вашей Америке, крокодилы — на реке Ганге, носороги и буйволы в Африке, и охота начала надоедать мне. А охота, — как я уже сказал, — это цель моей жизни.
Тогда я прямо поставил, себе вопрос: почему охота меня более не привлекает? Ответ был простой: охота перестала быть для меня тем, что определяется словом «спорт». Для меня все было слишком легко.
…Для меня все было слишком легко…
Генерал закурил новую папиросу.
— Никакое животное не могло уже уйти от меня. И тогда у меня, словно по вдохновению, явилась мысль, что мне нужно выдумать для своей охоты новое животное…
— Новое животное?.. Вы шутите, генерал! — вскричал Рейнсфорд.
— Мой милый друг, — сказал генерал, — есть на земле одно животное, которое умеет разумно мыслить… Вы понимаете, о ком я говорю?
— Я боюсь поверить, что вы говорите все это всерьез, генерал…
— А почему вы думаете, что я говорю не всерьез? Ведь я говорю об охоте.
— Об охоте? Боже мой, генерал, ведь то, о чем вы говорите, — обыкновенное убийство!..
Генерал добродушно рассмеялся.
— Я отказываюсь верить, чтобы такой культурный и вполне современный молодой человек, как вы, мог иметь такие романтические взгляды на ценность человеческой жизни.
Несомненно, ваш опыт на войне…
— Не дает мне права хладнокровно совершать убийство! — горячо закончил Рейнсфорд.
Генерал весь затрясся от смеха.
— Вы кажетесь мне удивительно смешным с вашими наивными взглядами на жизнь. Держу пари, что вы забудете о своих высоких идеях, когда отправитесь со мной на охоту.
— Благодарю вас, я охотник, а не убийца.
— Странно, — сказал генерал, нисколько не смутившись, — опять это неприятное слово. Но я докажу вам, что ваши строгие взгляды совершенно ни на чем не основаны.
— Да?
— Жизнь принадлежит сильным; они могут распоряжаться ею, как хотят, и всегда могут отнять ее у слабого, если найдут это необходимым. Я принадлежу к сильным. Почему же, если мне хочется охотиться, я не должен охотиться? Те, на кого я охочусь, всего-то — отбросы земли: матросы с грузовых пароходов— индусы, чернокожие, китайцы, метисы, креолы, такие белые, по сравнению с которыми чистокровная лошадь или собака стоит больше, чем… сотня этих людей.
— Но они ведь люди! — воскликнул Рейнсфорд.
— Совершенно верно, — сказал генерал. — Вот это-то и доставляет мне удовольствие. Они могут разумно мыслить и потому они опасны.
— Но откуда вы их берете?
Левое веко генерала задрожало, и он лукаво подмигнул.
— Этот остров называется «Ловушка кораблей» — сказал он. — Иногда гневный бог моря посылает их мне. Иногда же я сам прихожу… на помощь… Подойдите вот к этому окну.