Рейнсфорд подошел и вперил взгляд в темноту, скрывавшую море.
— Глядите! Вон там!
Генерал весело хихикнул.
— Эти огни указывают, что там есть канал. На самом же деле там огромные остроконечные скалы. Они так же легко могут сокрушить пароход, как я вот этот орех.
— О, да, — продолжал он, как будто отвечая на вопрос, — я пользуюсь для этого электричеством. Мы не забываем и здесь о достижениях цивилизации.
— Цивилизация — расстреливать беззащитных людей?
В черных глазах генерала на мгновение вспыхнул злобный огонек, но он сказал самым любезным тоном:
— Чёрт возьми, какой же вы в самом деле добродетельный молодой человек! Но уверяю вас, что вы ошибаетесь. Я отношусь к своим гостям с самым чутким вниманием. Они получают здесь прекрасную пищу, занимаются спортом и быстро становятся крепкими и здоровыми. Завтра вы увидите все это собственными глазами.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я покажу вам школу, где они получают физическое воспитание, — улыбнулся генерал. — она помещается в полуподвальном этаже этого дома. В настоящее время у меня имеется там с десяток учеников. Все они попали ко мне с испанской барки. К сожалению, все они очень плохие экземпляры…
Генерал сделал жест рукой, и Иван, прислуживавший за столом, подал крепкий турецкий кофе. Рейнсфорд насилу сдерживал себя.
— Это, так сказать, игра, — мягко продолжал генерал. — Я говорю одному из своих учеников, что мы отправляемся на охоту. Он получает необходимый запас пищи и прекрасный охотничий нож. Я даю ему три часа для старта. Затем следую за ним, вооруженный лишь одним пистолетом небольшого калибра. Если он в течение трех суток сумеет скрываться от меня в джунглях, то игра считается мною проигранной, и он получает свободу. Но если я отыщу его, — генерал улыбнулся, — он получает то, что ему суждено.
— Но предположим, что он откажется играть с вами в такую игру?
— Тогда я передаю его Ивану. Иван когда-то имел честь служить царю: он был палачом…
— А если вы проиграете?
По лицу генерала расплылась широкая улыбка.
— Пока еще не было случая. Правда, иногда я наталкиваюсь на какого-нибудь хитрого негодяя, и тогда мне приходится обращаться к помощи собак.
— Извините меня, генерал, — поспешно сказал Рейнсфорд. — Я чувствую себя не совсем здоровым…
— Ах, да! — С участием воскликнул генерал. — Ну что ж, это так естественно. Ведь вам пришлось проплыть такое расстояние. Вам нужно хорошенько выспаться.
Постель, приготовленная для Рейнсфорда, была прекрасна, ночное белье тончайшего шелка; он чувствовал себя страшно усталым, но все-таки никак не мог уснуть до утра.
Генерал Царев показался на другой день только в полдень.
— Генерал, — твердо сказал Рейнсфорд, — я желаю немедленно покинуть этот остров.
— Сегодня ночью, — сказал генерал, отчеканивая каждое слово, — мы отправляемся на охоту, — вы и я.
— Нет, генерал, — сказал он, — я не пойду с вами на охоту.
Генерал пожал плечами.
— Как вам угодно, мой друг… Выбор всецело зависит от вас. Но я только хочу спросить вас — неужели вы находите мой спорт менее интересным, чем спорт Ивана?
— Этого не может быть! — вскричал Рейнсфорд.
— Мой милый друг, — сказал генерал, — разве я не говорил вам, что я не трачу слов понапрасну, когда говорю об охоте? Для меня встреча с вами — истинное вдохновение. Я уверен, что вам понравится эта игра, — с энтузиазмом воскликнул генерал. — Ваш ум — против моего, ваше знание джунглей — против моего. Ваша сила и энергия — против моей.
— И если я одержу победу… — начал было Рейнсфорд глухим, хриплым голосом.
— Я с радостью признаю себя побежденным, если не отыщу вас к полуночи третьего дня, — сказал генерал Царев. — Моя шлюпка высадит вас тогда на материк неподалеку от города.
Потом генерал перешел к делу.
— Иван снабдит вас охотничьим костюмом, ножом и продовольствием. Я советую вам надеть на ноги индейские мокасины; они почти не оставляют после себя следов. Советую вам также избегать огромного болота в юго-восточном углу острова.
Генерал Царев, сделав глубокий поклон, поспешно вышел из комнаты.
…Уже два часа шел Рейнсфорд по джунглям. «Нужно владеть собой. Нужно держать себя в руках», — шептал он, крепко стиснувши зубы и пытаясь спокойно обдумать свое положение. Бежать по прямой линии было бесполезно: неизбежно он должен был натолкнуться на море. «Я оставляю после себя следы, и ему нетрудно будет отыскать». Поэтому сошел он со слегка протоптанной тропинки в густую чащу леса. Он проделал ряд сложных петель, всячески стараясь запутать и замести свои следы; он припомнил все случаи своей охоты на лисиц, все хитрости и уловки этого зверя. К ночи, чувствуя себя страшно усталым, он очутился на небольшом холме, густо поросшем лесом. Он влез на огромное дерево и, вытянувшись во всю длину на одной из его толстых ветвей, застыл в таком положении.