Лицо мсье Бонтикю изобразило крайнее сожаление.
— Увы, это невозможно, — ответил он с глубоким поклоном.
— Невозможно?
— Смею уверить вас, что мне доставило бы большое удовольствие проткнуть живот этого мсье, но это, к сожалению, невозможно.
Пантан и секунданты переглянулись.
— Как так? Значит, мсье отказывается драться?
Бонтикю с огорчением покачал головой.
— Нет, господа, я не отказываюсь, — ответил он. — Разве здесь не задета моя честь? Разве я не спортсмен? Но, увы, мне запрещено драться.
— Запрещено?
— Увы, да.
— Почему?
— Потому, — с достоинством ответил Бонтикю, — что я женат.
Трое посетителей даже рты разинули. Первым опомнился мсье Пантан.
— Вы женаты?
— Ну, конечно.
— Давно ли?
— Со вчерашнего дня.
— На ком?
— На мадам Обюссон из Барбасты.
— На вдове сержанта Обюссона?
— Да.
— Не верю, — заявил Пантан.
Бонтикю усмехнулся и закричал:
— Анжелика! Выйди сюда на минуту.
— Зачем? У меня уйдет суп! — послышался женский голос из глубины дома.
— Выйди на минуту.
Полная женщина, лет тридцати, появилась на пороге.
Трое посетителей молча переглянулись.
— Без сомнения, — сказал мсье Дюффон, — мсье Бонтикю не может принять вашего вызова. Он женат, а вы нет. В кодексе сказано ясно: «Противники должны быть, безусловно, совершенно одинакового семейного положения». Таким образом, холостой не может драться с женатым и наоборот.
Посетители вышли. Пантан был мрачен.
Однажды утром волосатый, суровый и решительный Пантам появился на пороге лавки Бонтикю. Противники обменялись глубокими поклонами.
— Имею честь, — холодно сказал мсье Пантан, — известить мсье, что препятствия к нашей встрече на поле чести отпали. Можете вы принять моих секундантов завтра в полдень?
— To-есть как, — ответил мсье Бонтикю, поднимая брови, — я ведь женат.
— Я тоже женат, — ответил Пантан с угрюмой усмешкой.
— Мсье изволит шутить.
— Если мсье будет добр просмотреть сегодняшнюю газету, — сухо ответил Пантан, — то увидит извещение о моей свадьбе с мадам Марселе из Перижье, состоявшейся вчера.
На лице гробовщика выразилось удивление и тревога.
— Может быть, мсье и его секунданты явятся ко мне послезавтра в полдень, — с казал он.
Пантан с двумя друзьями явился в похоронное бюро Бонтикю в назначенное время.
— Устраивает ли мсье встреча завтра на рассвете? — спросил Дюффон.
Мсье Бонтикю пожал плечами и возразил:
— К сожалению, эго невозможно.
— Почему? — воскликнул Пантан. — Мсье женат, и я женат, наше семейное положение одинаковое. Или мсье берет обратно свое оскорбление?
— Никогда, — заявил Бонтикю. — Я готов принять вызов, но сегодня утром, господа, я стал отцом.
Из спальни донесся детский плач.
— Это уж слишком, — возмутился Пантан, выходя из бюро.
Вскоре мсье Пантан с секундантами снова явился к Бонтикю, который их встретил вежливым поклоном.
— Мсье, — начал главный секундант, — имею честь…
— Я сам скажу, — прервал его Пантан. — Сегодня, мсье гробовщик, я тоже стал отцом.
Новость заинтересовала, но не взволновала мсье Бонтикю. Он улыбнулся и ответил:
— Вы опоздали, мсье аптекарь-ветеринар. Два дня тому назад у меня родился второй ребенок…
— Погодите, — грозился Пантан, — я вам покажу.
На следующий день мсье Пантан с секундантами явился снова.
— Дуэль состоится завтра на рассвете, — заявил он.
— Это невозможно по кодексу, — вздохнул Бонтикю.
— У меня теперь тоже двое детей, — объявил аптекарь.
— У вас? — Бонтикю был озадачен. — Но вчера у вас был только один ребенок.
— Вчера я усыновил одного ребенка, — воскликнул Пантан.
Красное лицо Бонтикю ничуть не побледнело. Он снова улыбнулся.
— Я приветствую настойчивость мсье Пантана, но ничего не могу поделать. Я позабыл информировать мсье, что вчера у меня родился не один, а двое детей. Близнецы. Угодно вам убедиться?
Мсье Пантан сжал кулаки.
— Нет. Еще не все кончено, — крикнул он. — Нет, мсье. Клянусь мизинцем Сант-Фронта — я усыновлю еще одного ребенка.
— На следующий день опять трое посетителей явились к Бонтикю.
— Усыновление закреплено законным порядком, — объявил Пантан, — Вот удостоверение. У меня теперь тоже жена и трое детей. Угодно вам встретиться завтра?
Мсье Бонтикю захлопнул бухгалтерскую книгу.
— Увы, к сожалению, это невозможно, — вздохнул он.
— Опять невозможно?