За Дианой всегда волочился хвост поклонников.
— Да, может быть, это глупо с моей стороны, — сказал Кабби задумчиво, — но она прекрасна. Все равно, попробую.
Я пожелал ему удачи, — я знал, что бедняге она сильно нужна, — и постарался его подбодрить.
— В каком положении ваши сердечные дела?
— Плохо. Я вне чемпионата. Мой братец Зигурней держит в руках инициативу игры. Он будет ее партнером в предстоящих состязаниях в Форес-Хилле. Потом там околачивается один огромный балбес, бэк Иэльской команды, некто Гудью. Потом один паршивец по имени Чарли Сирс, из бэзболльной команды Принцтона, с бровями киногероя; он старается прельстить ее. О, около нее много ребят, и все они молодцы хоть куда… кроме меня, разумеется.
— Ну, не одна же девушка на свете…
— Только не для меня. Я люблю Диану и никого больше. Ах, если бы только я был спортсменом, как те… Тогда она бы выслушала меня.
— А почему вы думаете, что она не выслушает вас?
— Знаю. Пробовал. Именно потому-то я и сразился с полисменом.
Он пропал еще на несколько месяцев.
Встретил я его при удивительных обстоятельствах.
Будучи в Лондоне, я, конечно, решил заглянуть в Вимбледон[23]. Лучшие теннисисты всех наций съехались на состязание, потому что выиграть первенство в Вимбледоне значило получить звание чемпиона мира. Это был бой чемпионов. Австралия выслала Паттерсона, Андерсона и Вуда; Япония — Шимидзу и Кумагая; Испания — братьев Алонзо; Франция — Коше, Декюжи; Италия — Бальби и Морпурго; Америка возложила все свои надежды на молодого красавца Виллиама Т. Тильдена П. Газеты утверждали, что у него было шансов больше, чем у всех остальных, и видели в нем будущего победителя.
Первый круг уже начался, когда я пришел. На всех площадках прыгали молодые люди в белом. Была пуста лишь главная площадка № 1, площадка знаменитостей. Толпы зрителей обращали мало внимания на другие площадки. Все ждали сенсационного матча. Здесь должен был впервые выступить Тильден П.
Волнение зрителей достигло апогея, когда из клуба вышли двое игроков и заняли площадку № 1. Одного я узнал сразу: это был Тильден. Его противника я не узнал, пока он не подошел близко ко мне. Я протер глаза. Это был… Кабот- Кабот IV.
Я был вне себя от изумления. Кабби был одним из худших в мире теннисистов, и теперь он готовился вступить в состязание с самим Тильденом.
Он обернулся и, увидев меня, улыбнулся.
— Какого чёрта вы тут делаете? — крикнул я.
— Тише, тише, ради всего святого! — зашептал он. — Что я делаю? Пытаюсь обыграть знаменитого Тильдена.
— Вы?!
— Почему бы и нет? Диана участвует в дамских состязаниях, а я записался в мужские.
— Но какой идиот вас допустил?
— Тс… Я назвался чемпионом Сиама.
— Да вы же никогда в жизни там не были!
Рефери[24] возгласил:
— Мистер Кабот, вы начинаете игру.
Чемпион Сиама, внимательно осмотрев свои девять ракеток, выбрал одну и занял свое место.
По другую сторону сетки стоял Тильден, воплощение силы и ловкости. Неизвестный чемпион Сиама мало беспокоил его: и не таких он обыгрывал. Но чемпионат вообще дело серьезное. Кабот, обменявшись традиционными приветствиями, начал подачу.
В истории тенниса еще не было такой подачи. Кабот трижды перевертывал ракетку над головой, ударял себя по носкам и потом неловко подбросил мяч и ударил. Мяч перескочил через сетку тихо, точно под дуновением легкого ветерка, и, хлопнувшись со звуком разбитого яйца, остался лежать на месте.
Тильден не успел подхватить и отбить его.
— Пятнадцать — ноль, — возгласил рефери.
Чемпион Сиама взял свежую ракетку. Он опять бешено завертел ею, и все, не исключая Тильдена, были уверены, что от такого удара мяч пробьет дыру в площадке. Ничего подобного. Мяч еле перескочил через сетку, легонько подскочил и покатился в сторону. Тильден не смог отбить его.
— Тридцать — ноль.
Кабот в волнении закусил губу. По всем правилам тенниса, теперь должен последовать сильный удар, и Тильден отошел в глубину, на заднюю линию. И опять мяч еле перескочил через сетку и шлепнулся, как яйцо, на землю. Тильден, спешивший к нему, как пожарная команда, ничего не смог поделать.
— Сорок — ноль, — возгласил рефери.
Чемпион Сиама переменил ракетку и приготовился к подаче. Чемпион Америки имел озадаченный вид: он не привык к сиамскому теннису. «Эта пичуга заманивает меня, чтобы потом оглушить сильным ударом», — думал он и стал на место, готовый ко всему. Кабот опять завращал ракеткой, но в момент удара задел свое торчащее ухо, и ракетка косо ударила по мячу. Мяч полетел в сторону, проскользнул над сеткой и вдруг улегся у ног американца.
— Гэйм м-ра Кабота. Один — ноль, первый сэт, — провозгласил рефери.
Чемпион Сиама сменил ракетку. Тильден подал мяч. Это был один из типичных пушечных ударов американских игроков, и Кабот увидел мяч лишь тогда, когда его принес мальчик.
— Аут! (мимо!) — возгласил рефери.
Тильден повторил удар. Кабот отпрыгнул.
— Второй мимо. Пятнадцать — ноль в пользу м-ра Кабота.
Тильден, проиграв и второй гэйм, понял чемпиона Сиама.
Но было поздно. Все игры со своими дикими подачами брал Кабот и при реве толпы выиграл матч со счетом 6:2.
Я увидел его через два дня.
— Я сделал Диане предложение вчера, — объявил он. — Я просил сказать одно маленькое слово, которое осчастливит меня.
— И она сказала?
— Сказала.
— Значит, вас можно поздравить?
— Она сказала: нет. Впрочем, это неважно. На-днях состоится чемпионат гольфа.
— А как же теннис?
— Вчера меня выставили из чемпионата. Приехал настоящий сиамец. Я выступлю под другим именем.
Я долго не слыхал ничего о нем. Потом началась война, говорили, что он стал авиатором и в воздушном бою погиб вместе с противником. Затем я узнал, что он не убит, а спустился в Швейцарии и там интернирован. И еще другой слух: американский солдат Кабот взял в плен танк и не то убит, не то попал в плен. Все это было вполне правдоподобно, и я уже похоронил бедного горе-чемпиона.
Вскоре после заключения мира я проходил по площади Согласия, запруженной толпами ликующих солдат. В центре толпа была особенно густа, и из нее раздавался писк;
— Я Бэггси Мак-Нэтт, непобедимый боец Северной, Южной, Западной и Восточной Америки! Эй, вы, кто выйдет против меня? Я готов биться против четверых сразу. Эй, трусы, выходи на левую!
Французы, не понимая ни звука, принимали вопли за патриотическую речь и аплодировали.
Я протискался вперед и схватил Кабби за рукав. Он был пьян, без шапки, в потертой форме Красного Креста. С трудом пробуксировал я его до скамейки на Елисейских полях.
— Я слышал, вы были авиатором? — начал я беседу.
— Не я, а брат Зигурней, — горько ответил он. — Я тоже хотел, но мне ответили, что близоруким лучше ходить по земле. Я попробовал устроиться в пехоту, но у меня чего-то не хватает в плечах. В артиллерии мне ответили, что у меня не хватает веса. Во флот я не попал тоже. Словом, пришлось поступить в Красный Крест, где работала и Диана. Я надеялся, что отправлюсь на фронт и сумею выделиться, но они меня продержали здесь и заставляли обносить больных чаем и какао. И прозвали шоколадным солдатиком.
Он чуть не плакал.
— Утешьтесь. Война кончена, можно немного поразвлечься. Пойдем в театр «Фоли-Бержер».
Он задумался, потом сказал:
— Хорошо. Диана будет там сегодня с этим противным Гудью. Не понимаю, почему бы и мне не пойти?
— Ну, как Диана?
— Она отказала мне в сорок восьмой раз в среду и в сорок девятый — в пятницу. Да, кстати, прежде чем идти в театр, следует выпить бутылочку «Гвоздь Раджи».
23
Вимбледон — городок под Лондоном, где была Всебританская выставка и сооружен гигантский спортивный стадион. (
