И вдруг за спиной раздаётся нарастающий рёв мотора. Оборачиваюсь и не верю своим глазам. Никита делает пару кругов и сажает свой самолёт рядом, прямо на схваченную морозцем грунтовую площадку. Ла-5ФН, задрав нос, кружит на месте, вспахивая колёсами мёрзлый грунт. И душу заливает радость.
Никита отодвигает фонарь, и я слышу сквозь шум крови в ушах его крик:
— Серёга! Давай сюда! Быстро!
Спотыкаясь и падая в грязь, лечу к нему, не ощущая под собой обожжённых ног. Вскакиваю на крыло. Он отодвигает бронеспинку, и я забираюсь внутрь. Мотор издаёт оглушительный львиный рык, лопасти бьют по земле, самолёт поднимает хвост, но не сдвигается с места. Подняться в воздух вдвоём с раскисшей земли на лёгком истребителе немыслимо!
— Не взлетим с такой центровкой! — Никита с досадой бьёт ребром ладони по борту.
Я выскакиваю из машины и бегу назад, пытаясь развернуть хвост. Там, на аэродроме это делают четыре техника, но чувство опасности не парализует, а лишь удесятеряет силы. Рывком ставлю хвост, срывая ногти, открываю технический люк, и ужом забираюсь внутрь. И лишь напоследок пронзает безумная мысль: только бы не схватили за ноги. Не вытащили!
Самолёт, недовольный непосильной ношей, натужно урчит, взбрыкивает, как необъезженный жеребец, но ведомый уверенной рукой Никиты, начинает разбег, и обдаёт волна радости. Взлетели! Меня швыряет о борта, сжав челюсти, я цепляюсь за шпангоуты, пытаясь удержаться. Спустя пару минут, самолёт вновь устремляется вниз. Подскакивая на ухабах, мчится по земле и вновь взлетает. Перед глазами плывут синие и красные круги. Ослепительные вспышки света.
И сквозь подступающую к горлу тошноту, ощущаю, как самолёт идёт вниз. Останавливается. Кто-то вытаскивает меня из люка. И я вижу лица лётчиков нашей эскадрильи и напряжение, парализующее меня, спадает. Обмякнув, я едва не падаю, но чьи-то сильные руки подхватывают меня.
Из кабины выбирается Никита. Мы обнимаемся, я всматривается в его лицо, силюсь что-то сказать, но не могу сразу подобрать слов.
— Спасибо, Никита, дорогой ты мой, — я почти не слышу своего сипящего голоса.
Ребята приносят мне унты, одежду. Сжав от боли челюсти, спускаюсь в землянку, где находится КП, докладываю начальнику штаба по телефону о выполнении задания.
— Вернулись? — слышу удивлённый и одновременно радостный возглас. — Оба? Как?! Я видел, что сел один самолёт! Ну, черти. Сейчас приеду.
Рассказ основан на реальных событиях. Но имена героев изменены.
Из приказа командующего войсками 3-го Украинского фронта генерала армии Р. Я. Малиновского:
«… Отмечая блестящий подвиг лётчика гвардии лейтенанта Кальсина П. Т. и образцы мужества, отваги и хладнокровия гвардии старшего лейтенанта Баевского Г. А., самоотверженно выполнивших свой долг перед Родиной, приказываю:
1. За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками при выполнении боевого задания, наградить орденом „Красное Знамя“ гвардии лейтенанта Кальсина Петра Терентьевича, гвардии старшего лейтенанта Баевского Георгия Артуровича.
2. Представить материал на присвоение Кальсину П. Т. звания „Герой Советского Союза…“»