Клим Бондарев остановился у дерева, прижался плечом к стволу и не спеша осмотрелся. Обычно днем сквер был многолюден. Резвились дети, собаководы выгуливали своих питомцев. Кто-то ездил на лыжах, дети на саночках катались с холма бомбоубежища, как с горки.
Но этим поздним вечером вокруг не было ни одной живой души, и Климу показалось, что в холодном морозном воздухе разлито тревожное предчувствие. Он взглянул на припорошенные деревья. Несколько снежинок упало ему на лицо.
Он быстро, беззвучно, как тень, стал перемещаться от дерева к дереву, приближаясь к входу в бомбоубежище.
Неподалеку от студии стоял брошенный микроавтобус. У заднего колеса в снегу валялся камуфляжный подсумок. Бондарев поднял его, осмотрел и положил точно на то место, где поднял, словно это имело какое-то значение.
«Снег мне в помощь. След в след шли. Привычку ничем не изменишь. Так ходят те, кто привык скрываться», – рассуждал Клим, глядя на отчетливые следы, ведущие от машины ко входу.
Все так же таясь, перебегая от дерева к дереву, он двигался вокруг бомбоубежища, тщательно осматривая и изучая все вокруг.
Клим увидел темный, подтаявший снег. Нагнулся, зачерпнул его в ладонь. Снег был тяжелый, влажный. Затем ковырнул носком ботинка: под коркой снега чернела мокрая земля, а дальше до самой ограды простиралась проталина с зеленевшей посреди зимы травой.
– Теплотрасса, – пробормотал Бондарев и посмотрел с одной стороны в другую, взглядом определяя по протаявшему снегу направление теплотрассы. Затем побежал к близлежащим хрущевкам.
Он бежал вдоль теплотрассы – ни одного люка, пересек улицу. У дома немного задержался, затем быстро по засыпанным снегом ступенькам спустился к двери, на которой трафаретом была отбита надпись «Бойлерная». Пар пробивался сквозь щели на дверях и замерзал, превращаясь в сосульки.
Клим несколько раз дернул дверь. Та хрустнула, скрипнула, но подалась, немного приоткрылась. Он схватился двумя руками за дверное полотно, уперся ногой в стену, потянул дверь на себя изо всех сил. Та немного изогнулась, завизжала, заскрипела и, преодолевая сопротивление снега, медленно открылась. Затхлый горячий воздух вырвался из подвала и заклубился.
Бондарев оказался как в тумане. Он сплюнул, запах был премерзкий. Под ногами плескалась горячая вода. В руке Клима появился телефон. Экран дисплея вспыхнул, осветив отрезок бетонной стены. Три круглых старомодных выключателя на разбухших деревянных колодках красовались на кирпичной кладке. Потолок в бойлерной был низкий. Журчала вода, где-то всхлипывал пар, вырываясь из проржавевшей трубы.
Один из выключателей оказался исправным. В глубине подвала вспыхнула слабая лампочка в ржавом проволочном колпаке, она немного осветила вонючую бойлерную. Прямо под ногами плавал дохлый разварившийся кот, над ним клубился пар.
«Сварился, бедолага», – подумал Бондарев, направляясь в глубину бойлерной – туда, куда тянулись толстые магистральные трубы.
Карабин он пока не расчехлял. Держа в правой руке телефон, Бондарев медленно пробирался к возвышению. Оно находилось в сухом месте, у тяжелой, обитой железом двери. Над дверью прямо в стену уходили трубы, замотанные стекловатой.
«Вот и теплотрасса. Туда, наверное, уже лет двадцать нога человека не ступала. Там, должно быть, смрад почище, чем здесь, хотя может быть сухо, трубы-то горячие».
Эта дверь, на вид кажущаяся неприступной, открылась на удивление легко. То, что там не будет света, Клим не сомневался. Так и оказалось. Пригнувшись, выставив вперед левую руку, иногда для верности водя ею из стороны в сторону, не включая экранчик на своем мобильнике, Бондарев двинулся в сухой, пропахший ржавчиной и сгоревшей изоляционной лентой теплый воздух теплотрассы. Он мысленно представлял себе улицу, сквер, под которым должна проходить эта ветка теплотрассы.
«Только бы не промахнуться, – думал Клим, останавливаясь на разветвлении узкого бетонного тоннеля, – иначе окажешься не у бомбоубежища, а в соседнем доме. Но мне кажется, я пока двигаюсь в правильном направлении».
Тоннель иногда сужался до такой степени, что Бондареву приходилось сгибаться в три погибели, пробираясь под трубами и десятками висящих на потолке и на стенах проводов, самых разнообразных кабелей.
«Сколько же их здесь! Сам черт не разберет. Если бы пришлось нужный кабель перерезать, так его и не нашел бы сразу. Уйму времени на поиски истратил бы».