Она опустила руки, приказывая пальцам перестать дрожать, и набрала в грудь побольше воздуха, неожиданно для себя находя его таким свежим и приятным. С древесными нотками и… немного цитруса — это уже от Малфоя. И пока она чувствовала именно такой аромат, ей хотелось жить. Начинать всё сначала из раза в раз, если в конечном итоге она сможет дышать именно так.
Гермиона растерянно улыбнулась и отвела глаза, понимая, что такое пристальное разглядывание лица Драко выглядело как минимум очень странно. Ведь откуда ему знать, какой ураган он устроил в её мыслях?
Ему неведомо, что сосуд, который по идее должен был вмещать в себя все эмоции и чувства Гермионы, сейчас трещал по швам, явно не справляясь со своей задачей. И уж тем более Малфой ни за что не должен догадаться, что тот слабый огонёк надежды, зародившийся ещё на третьем курсе и спрятанный за тысячами стен, что выстроило подсознание Гермионы в попытке не выдать свои безответные чувства, вновь затеплился в этот самый миг.
И теперь все ночи в Австралии, которые она ревела в подушку, стараясь забыть школьную любовь и смириться с потерей, казались ненапрасными.
Теперь мириться ни с чем не приходилось. И это хорошо.
Ведь Гермионе так и не удалось забыть.
— Откуда ты приехал? — тихо спросила она, утыкаясь носом в шарф, чтобы скрыть румянец на щеках.
Ведь это их первый разговор, который начался не с оскорблений. Не с этого привычного «С дороги, грязнокровка» или «Отвали, Малфой».
Гермионе было интересно, понимал ли он это? Придавал ли такое же значение, как она?
Хоть немного?..
— Я учусь во Франции, — Малфой пожал плечами. — Но ты ведь понимаешь, что тебе не стоит никому рассказывать о нашей встрече? — он понизил голос до полушёпота с еле различимой хрипотцой.
Гермиона с трудом расслышала его, но от такого тона по коже прошлась волна мурашек.
— Ты мог не подходить… — тихо пробормотала она, озвучивая свои мысли.
— В каком смысле?
Малфой нахмурился, а его плечи заметно напряглись.
— О, нет-нет! — Гермиона развернулась к нему и замахала руками, понимая, что её неправильно поняли. — В смысле… я бы даже не заметила тебя, если бы ты сам не подошёл и не заговорил со мной. Я не узнала бы, что ты не… — «умер» застряло где-то в гортани. — В общем, я к тому, что ты мог не подходить, тогда я бы не узнала никаких секретов.
Она резко замолчала, решив, что слишком много болтает для статуса «бывший враг».
— Но я же подошёл, — усмехнулся Малфой в ответ, чуть приподнимая бровь.
— Ага, — и Гермиона снова уткнулась в шарф, досадуя на свою идиотскую привычку краснеть. А ещё корила себя за то, что она просто не способна наплевать на чувство такта и спросить, почему же Малфой всё-таки решил подойти к ней. — Я никому не расскажу про тебя, — добавила Гермиона и замолкла.
На языке вертелись тысячи вопросов, но она сдерживала их один за другим, постепенно отходя от потрясения. Действительно, кто она такая, чтобы устраивать допрос. Она должна благодарить Мерлина лишь за то, что узнала спасительную правду. Что Драко в порядке и живёт счастливо, пусть и в другой стране.
Ей стоит сделать так же: продолжать жить свою жизнь и разбираться со своими проблемами, а не стоять тут и битый час рассматривать ёлку, словно она недалёкая дурочка, которая не знает, чем себя занять, лишь бы остаться в компании Малфоя и узнать о нём чуть больше. Попробовать хоть немного сблизиться.
— Ну давай уже, Грейнджер, — почти устало протянул Малфой.
— Что?
— Только слепой не заметит, что ты сейчас лопнешь от своего вездесущего любопытства. Поэтому давай, — он развёл руками, словно приглашая. — Спрашивай.
Гермиона вздёрнула подбородок, сжимая губы и намереваясь возразить. Наверное, по какой-то уже давно позабытой привычке. Ведь она всегда так делала в школе, когда Малфой её поддевал. Просто била в ответ. Когда-то напролом ответным оскорблением, а когда-то многозначительным молчанием вкупе со взглядом, полным презрения.
Так было значительно проще — не соглашаться с ним во всём, что бы он ни сказал. Ведь если пустить его слова внутрь, выскребать их приходилось долго. Ночью под балдахином, на который она бросала заглушающее, слезами в подушку и громкими истеричными проклятиями, бесполезными убеждениями, что она ничего не чувствует к заносчивому слизеринцу. Что ей вовсе не обидно.
Она раскрыла рот, собираясь выдать что-то вроде «Смотри, как бы ты не лопнул от своего самодовольства» или банальное «Тебе показалось, Малфой», но замерла.
К чему весь этот спектакль? Пусть она и чувствовала себя неуютно в его компании и абсолютно не знала, как себя вести, Гермиона всё равно понимала, что пререкаться впустую — очевиднейшая глупость. У неё нет на это ни сил, ни желания.
— Почему ты в Лондоне, а не в Уилтшире? — спросила она, начиная чувствовать себя увереннее и расслабляя кулаки, в которые, не заметив, сжала пальцы.
Малфой склонил голову к плечу, прищурившись. Словно ожидал совершенно другого вопроса и пытался нащупать двойное дно у озвученного.
Да и Гермиона не понимала, почему задала именно этот, казалось бы, такой незначительный и пустяковый. Наверное, ей было слишком страшно переходить к сути. Страшно задавать вопросы, на которые она не готова услышать честный ответ или получить молчание, которое бы значило то, что она переступила грань дозволенности.
— Малфой-мэнор под контролем Министерства, это опасно. Я предпочитаю, чтобы в Англии меня считали мёртвым, — наконец ответил Драко.
— Но зачем всё это? Я не понимаю, — покачала головой Гермиона.
— Чтобы не попасть в Азкабан, — Малфой говорил так, будто это самая очевидная вещь на свете.
Гермиона нахмурилась.
— Но ведь…
— Ты не можешь спорить с тем фактом, что на помилование всей семьи были крайне небольшие шансы, — он быстрым движением поправил воротник пальто, его пальцы были напряжены. Малфой словно пытался сдержать эмоции. — Так бывает, Грейнджер. Порой жизнь складывается не так, как мы хотим. В моём случае она и вовсе повернулась ко мне задницей. Но всё сложилось… приемлемо.
Гермиона тяжело сглотнула, чувствуя, сколько на самом деле боли кроется под этим «приемлемо». Она решила сменить тему.
— И что же тебя привело в Хэмпстед?
— Здесь живёт мой пациент, — Малфой растянул губы в очередной самодовольной улыбке, стоило ему заметить удивлённый взгляд Гермионы. — У меня зимняя практика в университете, я учусь на колдомедика. Специализируюсь на лечении разума.
— А почему твоя практика проходит не во Франции? — окончательно запуталась Гермиона.
Резкий порыв ветра заставил её отвлечься и начать ловить шарф, который совсем ослаб из-за неустанных попыток спрятать своё лицо в нём. И Гермиона забавно подпрыгнула, хватая тёплую материю, так и норовящую улететь прямо в еловые ветки.
Приглушённый смешок вернул её в реальность, и она поёжилась, как только поняла, что Малфой стал невольным свидетелем её грациозности.
— Может, зайдём внутрь?
Драко указал на небольшое кафе на углу площади, и Гермиона сразу же кивнула, неожиданно осознав, что на самом деле успела чертовски замёрзнуть. Пока они шли, она продолжала заваливать Малфоя вопросами об учёбе и специальности, потому что впервые услышала о существовании таковой.
В Англии подобных колдомедиков не было, это она знала наверняка.
Малфой рассказал, что излечивал последствия от магических вмешательств в сознание. Это могли быть как тёмные проклятия, так и Обливиэйт. Прямо как в её случае.
Судьба та ещё злодейка, если свела их вместе именно сейчас, когда она никак не могла вернуть память родителям. Но просить его о помощи было… слишком. Пусть она и питала к нему тёплые чувства, Драко всё время только и делал, что отравлял её жизнь. Вряд ли что-то изменилось, поэтому она не могла ему полностью довериться.