Но Драко так и не появился.
***
3 декабря 2000 г.
Гермиону разбудил громкий стук по стеклу. Она так резко поднялась с дивана, что из-за головокружения тут же чуть не упала на пол. Потирая плечи от холода, она добралась до окна, перешагивая через стопки книг.
Там её поджидала сова Гарри, настойчиво продолжавшая барабанить клювом. Вот же упрямая птица… Друг явно науськал Кроху дождаться письма от Гермионы, зная, как долго порой от неё идёт ответ.
Смышлёный засранец. В нём явно появилась это черта от Пэнси, с которой Гарри каким-то чудом начал встречаться около года назад.
— На дворе шесть утра, за что ты так со мной, Поттер?! — простонала Гермиона, открывая створку и впуская в комнату морозный декабрьский воздух вместе с Крохой.
И какого чёрта Гарри не спалось утром выходного дня? Или он не ложился…
Плевать.
Пока Гермиона скрипела пером по пергаменту, отвечая на стандартные вопросы друга, которые всегда можно было объединить одним простым «Как дела?», и рассказывая о своём тотальном провале, в красках описывая слова отца, в её голову прокралась вопиющая шалость.
Ведь Гарри не обидится, если она воспользуется его совой, да и что уж… он даже не узнает об этом… Так Гермиона быстро начеркала записку без подписи, прося Малфоя о встрече сегодня у ели в полдень, и досрочно принесла ему свои извинения.
Подойдя к птице и задобрив её остатками печенья со стола, Гермиона привязала к лапке два пергамента, мысленно молясь, что Драко не проигнорирует её просьбу.
Проторчав весь день на центральной площади в полном одиночестве, меняя одно кафе на другое и наблюдая за семьями, наслаждающимися выходным, Гермиона убедилась, что всё-таки Малфой проигнорировал записку, и начала корить себя ещё больше.
А ещё Гермиона боялась. Боялась, что вновь потеряла его, так и не сумев сблизиться. И всё это — только её вина.
***
4 декабря 2000 г.
Утро Гермионы началось с медитации. Вернее, с тщетных попыток.
Скрестив ноги, она сидела на диване и даже периодически соединяла большой палец с указательным, чтобы настроиться на нужный лад. Но ничего не выходило. Мысли путались и всё время соскакивали с нужной.
Гермиона пыталась в деталях представить хоть один день, проведённый с родителями. Она решила, что подходящим воспоминанием будет поход в королевский лес Дин. Но почему-то на словах она помнила всё: где они были и что делали, даже помнила шутки отца, когда мама так забавно пугалась насекомых. Но увидеть картинку в сознании никак не могла. Мысли из раза в раз переключались на Гарри и Рона, на то, как они вместе жили в палатке, прячась от всего мира. На войну и их победу.
И вот Гермиона снова щипала себя за руку и складывала пальцы, пытаясь начать сначала.
В итоге она ещё раз убедилась, что в словах Малфоя была маленькая доля правды. И эта маленькая — явно чуть больше, чем она предполагала изначально. И это недостаточный повод, чтобы вот так накидываться на него с поспешными обвинениями. Особенно после того, как он решился довериться ей.
Вот только теперь Драко полностью игнорировал её, и Гермиона, бросив все неудачные попытки медитации, вновь отправилась на площадь уже к полудню. И где-то в глубине души она надеялась, что Малфой появится там если даже не ради неё, то просто будет проходить мимо по своим делам.
Рано или поздно это ведь произойдёт, да?
Вряд ли его задание по практике в университете отнимает у него все двадцать четыре часа в сутки. Когда-то он наверняка захочет прогуляться и развеяться. И Гермиона надеялась поймать его именно в этот момент.
Так она и провела ещё один свой день в полном одиночестве, злясь на Драко, скучая по родителям и ловя на себе раздражённые взгляды официантов, когда заказывала лишь одну чашку кофе, а после сидела и всматривалась в окно в поисках знакомой платиновой макушки по паре часов, прежде чем пойти в другое кафе и заниматься ровно этим же.
Поняв, что четыре дозы кофеина за день — это явный перебор, Гермиона начала ходить вокруг центральной ели. Она всматривалась в собственное отражение на золотых шарах и видела какую-то понурую кучерявую девушку, явно позабывшую о том, что такое улыбка или расчёска. Жалкое зрелище. Особенно если учесть чёрные круги под глазами и впалые щёки от нездоровой худобы.
Одними печеньками и кофе сыт не будешь. Гермиона внутренне поставила пунктик на том, чтобы начать лучше питаться. Но он втиснулся где-то после ремонта, а потому его исполнение, предположительно, сильно затянется.
Гермиона решила отправиться домой обходным путём — через красивую аллею, освещённую огромными фонарями. Она шла, разглядывая красивые еловые веточки под светящимися шарами. А ещё пыталась представить другой день с родителями, когда они вместе ходили на рождественскую ярмарку.
Она так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как врезалась в прохожего. К несчастью, тот оказался чересчур ворчливым, когда все его хрупкие ёлочные украшения в пакете звонко ударились о землю. Гермионе пришлось извиняться около минуты, а потом, продолжив уныло плестись домой, чувствовать себя полной неудачницей, что окончательно сбило её с нужного настроя, чтобы увидеть столь необходимые картинки в голове.
— Привет! Тебе не страшно здесь ходить одной?
Гермиона замерла, когда до боли знакомый голос ударил в спину. Её глаза расширились одновременно от радости и негодования, и она резко обернулась, тут же находя взглядом Малфоя с неизменной ухмылкой на губах.
— Где ты был?! — выпалила она, делая два шага к нему навстречу.
И нет, ей не было стыдно за истеричные нотки в голосе.
— А что? — вальяжно уточнил Малфой, опираясь плечом на фонарный столб.
— А что?! — Гермиона развела руками, слыша, что её голос окончательно сорвался и теперь напоминал собой жалобный скулёж. — Я тебя нигде не могла найти. Вот что! Ты всё время где-то пропадаешь, а я, как дура, каждый день жду тебя на площади и никак не могу с тобой связаться.
— Меня не было всего три дня.
Малфой наклонил голову и чуть приподнял брови, пока Гермиона задыхалась от невозможности рассказать сколько всего отвратительного случилось с ней за эти всего лишь три дня. И более того, у неё никак не получалось справиться в одиночку, и всё, что она могла, — так это бродить по улице и отвлекать себя от мыслей, что собственные родители больше не желают её видеть.
— Просто… Просто дай свой номер, — по его нахмурившемуся взгляду Гермиона поняла, что Драко и понятия не имел, о чём шла речь. — Или адрес. Или что-то, чтобы я могла тебя найти. Иначе… Иначе у меня…
Не останется ни шанса на счастье.
Непрошенная слеза заскользила по щеке. Мерлин, каким же нытиком она стала.
— Это лишь догадка, — пробормотал Драко, стирая самодовольное выражение с лица. — Но, кажется, что-то случилось?
— Только давай без этого твоего психоанализа, — шмыгнула Гермиона замёрзшим носом.
Драко подошёл к ней, аккуратно касаясь плеча и будто очищая его от невидимых пылинок лёгким успокаивающим поглаживанием. Гермиона спрятала лицо за шарф, пытаясь скрыть и слёзы, и румянец, и всю эту лавину чувств, которые устраивали ей ежедневные качали настроения.
— Так тебе нужна моя помощь? — спокойный голос Драко дарил ей необходимую уверенность.
— Да, — прошептала она в ответ.
Уголок его губ приподнялся, и Гермионе это показалось признаком одобрения. На душе стало немного легче, ведь он не отверг её. Конечно, не так, словно гора с плеч, но один камушек точно упал на землю.