Черри вертелся около его ног, пытаясь укусить, но он был еще слишком мал, чтобы заступиться за хозяек.
– Пошел вон! – И Герман оттолкнул щенка ногой, его волосы были взлохмачены, а дыхание становилось прерывистым.
Черри завизжал и отлетел в сторону.
– Все это очень неосмотрительно с вашей стороны, – говорил Герман, все сильнее сжимая Лизины запястья.
И тут Туся выпрыгнула из окна прямо на Германа. Она повалила его наземь так неожиданно, что он успел только ойкнуть. Туся крикнула Лизе:
– Беги к забору! Я – за тобой!
И Лиза побежала, думая о том, что какой же папа молодец, что не успел заделать дыру, и о том, что разгильдяйство и халатность – не самые большие пороки. Она коснулась рукой доски, которая едва держалась и ее можно было легко отодвинуть… Доска осталась неподвижна.
«Не может быть! Наверное, это где-то рядом!» Но она ощупала несколько досок и справа и слева – никакого результата…
«Черт побери! Папа починил забор именно тогда, когда не нужно!»
Туся уже бежала к ней, надеясь на спасение, а Герман поднимался с земли, отряхиваясь от прилипших мокрых листьев.
– Куда? – спросила запыхавшаяся Туся.
– Забор починили, – ответила Лиза. – Некуда бежать.
Подруги встали рядом, спиной к забору, ожидая приближения Германа.
– Что будем делать? – спросила Туся.
– Будем с ним говорить. Папа считает, что переговорами можно добиться очень многого.
Но сама Лиза не очень-то верила, что это так.
– Зачем вы играете в неуловимых мстителей? – спросил, подходя к ним, Герман. Он достал из кармана автоматический перочинный нож, и лезвие блеснуло при свете луны.
– Что тебе от нас нужно? – спросила Лиза.
– От тебя – ничего. А вот Туся – другое дело. Она меня предала, а такого я не прощаю.
Он шагнул вперед и теперь стоял шагах в четырех от перепуганных подруг.
– Я видел в тебе то, чего не замечали другие внутренний свет, тихое сияние. – Он, как зачарованный, не сводил взгляда с лезвия ножа. – А чем ты мне отплатила? Решила, что можешь сиять и без меня? Ходила к докторишке, который наплел про меня всяких небылиц… А ты ему поверила.
Горькая усмешка обезобразила лицо Германа .
– Но я этого так не оставлю, – продолжал он. Каждый, кто причинил мне боль, рано или поздно понес наказание – мой отец, моя мать, моя девушка… А теперь настала твоя очередь…
«Наш папа не ушел. Он погиб. Сгорел на даче, когда я был совсем маленьким… – вспомнила Туся слова Сережи. – Неужели Герман причастен и к этой страшной смерти? Если это так, то он действительно способен на все!»
Внезапно Герман подскочил на месте от дикой боли в лодыжке. Это Черри оправился от удара, догнал обидчика и с наслаждением прокусил ему ногу.
– Ай-яй-яй! – по-бабьи закричал Герман и почти одновременно послышался другой гневный окрик: – Стоять! Ни с места!
Это кричал доктор Кронин. Он был в цивильной одежде, без халата и очков, поэтому Туся не сразу его узнала. Тем более что в больнице он никогда не повышал голоса, а теперь кричал – и это делало его неузнаваемым.
Из-за угла дома выбежали два санитара огромного роста и бросились к Герману. Они схватили его под мышки и потащили прочь, а он только перебирал ногами в воздухе и выкрикивал что-то бессмысленное.
– Сильно испугались? – спросил доктор, подходя к девочкам.
– Да так, не очень, – ответила Туся, хотя у нее от страха зуб на зуб не попадал.
Она взяла на руки Черри и гладила его по большой теплой голове, а тот радостно лизал ее ладони.
– Кажется, мы подоспели вовремя, – сказал Вас Вас, нагибаясь и поднимая нож, оброненный Германом. – Собирайтесь, поедем домой. Родители вас заждались.
– А он… – спросила Туся и осеклась. – Он поедет с нами?
– Ну, не в лесу же его оставлять. Он поедет в другой машине и под присмотром.
– Это хорошо, – сказал Лиза, и подруги пошли за вещами.
***
Уже в машине Туся набралась смелости и спросила Кронина:
– Скажите, а как вы догадались, что мы на даче и нам нужна помощь?
Вас Вас посмотрел на нее поверх очков и улыбнулся:
– Я с самого начала не поверил, что ты пришла в больницу только для того, чтобы посмотреть на меня. Досадно это осознавать, да, видно, ничего не поделаешь. – Доктор снял очки и протер их замшевой салфеткой. – А когда после твоего ухода полез в шкаф, заметил, что одна история болезни лежит вверх тормашками. Наверное, ты была так поражена ее содержанием, что, торопясь, не поставила как надо.
Туся покраснела и сказала:
– Простите, но мне было очень нужно ее посмотреть.
– Я бы рассердился на тебя, – сказал Вас Вас, – но при других обстоятельствах. Хотя все-таки немного сержусь за-то, что ты не поделилась со мной своими подозрениями. Так вот, я понял что ты встречаешься с Германом, и догадался, что с ним не все в порядке. Я проанализировал его симптомы и понял, что он может быть опасен. Хотел связаться с его семьей и узнал о трагедии. Вот тогда-то все события и начали складываться в единую картину.
– Но ведь Герман не причастен к гибели своей матери? – с надеждой спросила Туся.
– И да и нет, – ответил Кронин. – Мы, психиатры, называем это пассивной агрессией. Да, он не причинял ей зла действием, но он не предотвратил трагедию, а значит, подсознательно желал, чтобы она произошла.
Туся не хотела верить, что это так. Ей было горько оттого, что человек, которого она любила всей душой, оказался монстром. Оборотнем, который не останавливается ни перед чем.
– Так вот, – продолжал Вас Вас. – Я начал разыскивать самого Германа, оказалось, что его нет в городе. Тогда я позвонил твоей маме и выяснил, что вы на даче. Адрес узнал у Лизиных родителей. Вот, пожалуй, и все. Приехал с бригадой «Скорой помощи», и, как оказалось, не ошибся в своих предположениях.
Подруги потрясен но молчали. Тусе казалось, что Кронин пересказывает ей сюжет незатейливого американского триллера, до того неправдоподобными казались события.
Но это был не триллер. Все это случилось с ней по ее же собственной глупости.
– Ну что, – подмигнул ей Вас Вас, – теперь понимаешь, почему нельзя заводить знакомства в психосоматическом отделении?
– Понимаю, – вздохнула Туся. – Но он сказал мне, что «косит» от армии. Я и представить себе не, могла…
Туся махнула рукой и замолчала. Глупо оправдываться теперь, когда все позади. Туся устала так, как будто пробежала десять километров, и ей было стыдно, что она доставила беспокойство стольким людям.
«Бедная Лиза! – подумала она. – Ей пришлось расплачиваться за мои ошибки».
Девочек развезли по домам.
Туся представляла, как будет ругать ее мама, как она разозлится, что дочь попала в такую неприятную историю. Она скажет: «Сколько раз я тебя предупреждала…», или «Все это добром не кончится…», или что-нибудь в том же духе.
Но когда она переступила порог своей квартиры, ее мама, Инна Дмитриевна, кинулась ей навстречу, обняла крепко-крепко, как в детстве, и сказала, стараясь подавить слезы, подступившие к горлу:
– Доченька моя, наконец-то вернулась!
И Туся заплакала тоже и обняла маму. Неужели для того, чтобы понять, как сильно люди любят друг друга, необходимо пройти через испытания?
16
Доктор Кронин ничего не скрыл от Туси. Когда подруги зашли к нему на следующий день, он рассказал историю. Германа, ничего не утаивая.
Они сидели в его кабинете, и утреннее солнце освещало страницы истории болезни…
– К сожалению; иногда это случается, – говорил доктор, набирая в ручку чернила. – Наследственные заболевания – это чем-то похоже на родовое проклятье… В роду у Германа были шизофреники по материнской линии. Например, его родная тетка почти всю жизнь провела в закрытой лечебнице. Я читал ее историю – страшное дело…
– А я не понимала, за что Герман так ненавидит свою мать, – сказала Туся.