– Выходит, он любит не меня. – Вид у Туси был потерянный. – Просто я похожа на человека, которого он любит…
– Не переживай, – попыталась успокоить ее Лиза. – Может быть, это и не так.
Они сидели на банкетке на первом этаже. Лиза давно уже переобулась и ждала Тусю, которая была в такой глубокой задумчивости, что никак не могла попасть ногой в замшевый ботинок.
К ним подошел Егор и остановился, сверху вниз поглядывая на усилия Туси.
– Помочь?
Туся подняла на него глаза и растерянно посмотрела на Лизу, ища у подруги поддержки.
– Вот уже правду говорят – беда не приходит одна, – недовольно сказала Лиза, в упор глядя на Егора, чтобы он понял, как несвоевременны его ухаживания.
– Кого ты имеешь в виду? – спросил Егор, шутливо оглядываясь. – По-моему, я один.
Лиза молча продолжала смотреть ему поверх переносицы. Она где-то читала, что если смотреть человеку в область третьего глаза, то он становится более внушаем. Поэтому, глядя на Егора, она посылала ему установку на невмешательство.
Но Егор, видимо, не был человеком тонкой душевной организации, потому что проигнорировал Лизины импульсы и продолжал:
– Собственно, я хотел бы поговорить с Тусей.
Между нами произошло недоразумение, и я хотел бы все объяснить.
– Ты можешь это сделать, если будешь идти, куда шел, не останавливаясь, – ехидно сказала Лиза.
– Мне кажется, что нам с Тусей переводчики не нужны, и адвокаты тоже. – Он перевел взгляд на Тусю. – Можем мы поговорить без посредников?
Туся повернулась к Лизе:
– Может, действительно поговорить с ним? Он ведь просто так не отстанет.
– Как хочешь, – рассердилась Лиза. – Только, по-моему, до сих пор он тебе ничего хорошего не сказал. Мне нужно в учительскую, забыла отнести журнал. Встретимся на крыльце, – небрежно бросила она.
Когда они остались наедине, Егор сначала молчал. Туся справилась со злополучным ботинком и сидела, держа сумку на коленях, как будто защищаясь от Егора.
– Пойдем на улицу, – наконец предложил он. – На крыльце и поговорим.
– Пойдем, – согласилась Туся, и они вышли из школы.
Девчонки из младших классов играли в классики и в резиночки, смеялись и толкали друг друга. Тусе казалось, что еще совсем недавно и она вот так прыгал а и резвилась и хотела поскорее вырасти, не представляя, какую боль принесет ей это взросление.
Конечно, в любом возрасте есть свои трудности.
В детском саду Туся тоже была влюблена в мальчика по имени Игорь, а он гораздо больше интересовался кубиками, чем ее скромной персоной.
Но в детстве страдание не может быть долгим, и почти любая боль лечится сливочным мороженым, ну, в крайнем случае, двумя.
– Туся, – сказал Егор. – Я понял свою ошибку. Плохо, когда человек не признает своих ошибок, но когда он делает это слишком часто – возникают сомнения в его искренности.
– Я не должен был тебя целовать в кафе. Это тебя отпугнуло.
Он говорил так, как будто работал психоаналитиком, к которому пришла на прием бестолковая пациентка, и это взбесило Тусю.
– Ты не должен был делать многого другого, оглядываясь по сторонам, потому что скоро должен был приехать Герман, сказала она.
– Например? – Егор удивился тому, что кто-то, кроме него, осмелился критиковать его поведение.
– Ты не должен был встречаться со мной только затем, чтобы вызвать ревность Лизы. Это раз. Не должен был смеяться над моими чувствами. Это два. Продолжать?
– Не надо, – сказал Егор. Он понимал справедливость многих ее упреков, и ему было неприятно.
– И к тому же, как ты знаешь, я встречаюсь с другим человеком. – Туся подняла на него зеленые, почти изумрудные глаза, и Егору стало не по себе оттого, насколько она прекрасна. – Понимаешь? И я счастлива.
Егору претила сама мысль, что кто-то может быть счастлив без него. Но сначала от него ускользнула Лиза потом – Туся. Это было уже слишком. Он стал надвигаться на Тусю; его кулаки инстинктивно сжались.
– Это неправда, – сказал он, и его щека нервно задергалась. – Этот хлыщ, разъезжающий на папочкиной машине, не мог заменить меня.
– Конечно, не мог, – послышался за спиной голос Германа.
И не успел Егор обернуться, как Герман заломил ему руку назад, и тот скукожился от боли.
– Было бы очень трудно заменить такого подлеца, как ты, – тем же спокойным тоном продолжал Герман. – Мне это не по силам.
– Ой-ой-ой, – как девчонка, запричитал Егор. – Больно!
– Зато мне вполне по силам сломать тебе руку, как будто не слыша криков боли, продолжал Герман. – Может, гипс добавит тебе привлекательности? Ты ведь считаешь себя неотразимым?
Егор не отвечал. Его рот был открыт в беззвучном крике; голова тряслась. Тусе показалось, что лицо его изменилось до неузнаваемости, потому что боль сильно меняет человека.
– Отпусти его, – попросила она.
– Отпустить? – переспросил Герман; хотя он прекрасно расслышал. – Это почему еще?
– Ему же больно, – робко вступилась Туся.
– А тебе разве не было больно, а? – Герман вошел в раж. – Скажи, когда ты лежала в больнице, а он издевался над тобой, тебе не было больно?
Девчонки во дворе перестали прыгать и замерли, с любопытством наблюдая за этой сценой. Входная дверь хлопнула, Герман повернулся, чтобы посмотреть, кто идет, отчего сильно дернул руку Егора, и тот закричал еще громче.
– Лиза! – кинулась к подруге Туся. – Сделай что-нибудь, они же поубивают друг друга!
Лиза умела не терять самообладания в самых критических случаях. И еще – она всегда была на стороне того, кто слабее, даже если он и не прав.
– Герман, – спокойно сказала она, подходя к нему и касаясь его руки. – Отпусти его, он и так достаточно наказан. Пожалуйста, отпусти. Сейчас выйдет кто-нибудь из учителей, и у нас с Тусей будут неприятности. Да и у тебя тоже.
Непонятно, какой из доводов оказался самым убедительным, но только Герман отпустил Егора и отряхнул руку о штанину, как будто в чем-то испачкался. Егор все еще не мог отдышаться и выпрямить заломленную назад руку. Он скулил, как побитая собака, и исподлобья с ненавистью смотрел на своего обидчика.
– Ее благодари, – сказал ему Герман, указывая на Лизу. – Если бы не она, тебе бы несдобровать.
Егор наконец отдышался и погрозил здоровой рукой:
– Ну, придурок, это тебе так не пройдет! Ты же мне руку сломал!
Герман притворился, что делает шаг навстречу Егору, и тот испуганно отшатнулся. Девчонки из младших классов громко засмеялись.
– Пойдемте, девочки, – обратился Герман к Тусе и Лизе. – Кажется, представление закончилось.
И они пошли прочь, а Егор так и остался стоять на месте, поддерживая пострадавшую руку.
– Герман, – строго сказала Лиза. – Ты не должен был этого делать. Конечно, я бы сама с удовольствием отлупцевала Егора, но не так же…
– Он врет, как всегда, – улыбаясь, сказал Герман.
Он нажал на брелок, отключая сигнализацию в машине, и продолжил:
– Ничего я ему не сломал. Просто он очень себя любит и не привык к элементарной боли. А я это исправил.
Лизу раздражало даже не то, что он говорил, а то, как он говорил – спокойно, уверенно, без тени сомнения и даже с каким-то непонятным удовольствием.
– К тому же он хотел ударить Тусю. Не мог же я равнодушно на это смотреть?
– Туся, это так? – спросила Лиза.
– Да, – едва слышно ответила Туся.
Она знала, что Егор никогда бы не ударил ее. Он часто бывал агрессивным и злобным, мог пригрозить, мог корчить из себя забияку, но бить девушку – все-таки это не его стиль.
«Но Герману откуда знать, что Егор меня не ударит? – оправдывала Туся любимого. – Он просто хотел меня защитить. Ведь Егор надвигался на меня с кулаками… »