Гай Ньюэлл Бусби
Предисловие,
написанное достопочтенным графом Эмберли, многие годы губернатором Нового Южного Уэльса, а также бывшим вице-королем Индии
После продолжительных раздумий я пришел к выводу, что мне надлежит объяснить, как я стал невольным пособником знаменитых преступлений 18** года. Хотя открыто меня никогда не обвиняли в соучастии в этих злополучных аферах, но тем не менее меня не отпускает мысль, что именно я ввел в лондонское общество человека, который их провернул, и что не раз — видит Бог, не ведая, что творю! — я действовал как Deus ex machina, с теми именно результатами, каких ему желательно было достичь. Сначала я в нескольких словах напомню, чем был славен год, в который совершились эти преступления, а затем опишу события, вследствие коих в моем распоряжении странным и неожиданным образом оказалась рукопись преступника.
Многое еще можно сказать о случившемся, но, по крайней мере, несомненно одно: тот сезон торжеств Лондон позабудет еще не скоро. Радостное событие, благодаря которому в столице на несколько недель собралась половина европейских владык, лица иностранных принцев стали нам роднее и привычнее собственной аристократии, цены на дома в фешенебельных кварталах взвинтились до небес и даже гостиницы переполнились до отказа, ежедневно обеспечивало лондонцев зрелищами, какие мало кто до той поры мог себе представить. Оно, несомненно, останется в памяти потомства как одно из наиболее примечательных событий в английской истории. Неудивительно, что богатства, стекшиеся в наш огромный мегаполис, привлекли мошенников со всех частей света.
Поистине ирония судьбы — представить английскому обществу одного из самых знаменитых авантюристов, каких только видела столица, выпало на долю человека, всегда гордившегося тем, что не водит сомнительных знакомств. Возможно, если для начала я расскажу, как хитро была подстроена наша встреча, склонные осудить меня помедлят, прежде чем вынести свой вердикт, и спросят себя, не угодили ли бы и они сами так же опрометчиво в столь искусную ловушку.
Это произошло в последний год моего пребывания на посту вице-короля. Во время визита к губернатору Бомбея я решил совершить поездку по северным провинциям, начав с Пешавара, а закончив в гостях у магараджи Малар-Кадира. Он достаточно известен, чтобы не нуждаться в подробных описаниях. Авторитет магараджи и успехи, которых достигла провинция за последние десять лет его просвещенного правления, прекрасно известны каждому, кто изучает историю великолепной Индийской империи.
Магараджа славится своим гостеприимством, и мое у него пребывание стало приятным завершением монотонной во всех прочих отношениях поездки. Он предоставил дворец, слуг и конюшни в мое полное распоряжение. Я проводил время как заблагорассудится; при желании мог вести жизнь отшельника. Но достаточно было отдать приказ — и пятьсот человек бросились бы исполнять мою прихоть. Тем более жаль, что за столь приятное времяпрепровождение я невольно отплатил бедствиями, которые и берусь описать ниже.
На третье утро моего визита я проснулся рано. Посмотрев на часы, я убедился, что до рассвета еще час, и, не испытывая больше желания спать, задумался, как бы провести время, пока слуги готовят мою чоту-хазри, а иными словами, ранний завтрак. Подойдя к окну, я увидел, что утро стояло прекрасное — звезды еще светили, хотя и потускнели на востоке, предвещая рассвет. Трудно было даже представить, что через два-три часа земля, которая теперь выглядела такой прохладной и благодатной, будет лежать в горячем мареве под пылающими лучами индийского солнца.
Несколько минут я стоял, любуясь открывшейся мне картиной, пока не ощутил непреодолимое желание вскочить в седло и отправиться на долгую прогулку, покуда солнце не покажется над джунглями. Искушение оказалось настолько сильным, что, не в силах противиться, я пересек комнату и разбудил слугу, который спал за дверью, в передней. Я велел ему найти грума, чтобы тот взнуздал коня, не перебудив весь дворец, вернулся в комнату и приступил к утреннему туалету. Затем, спустившись по отдельной лестнице в огромный двор, я вскочил на ожидавшую меня лошадь и отправился в путь.
Оставив город за спиной, я поскакал через новый мост, выстроенный по приказу магараджи, после чего направился через равнину к джунглям, которые зеленой стеной высились на другой стороне реки. Подо мной был вейлер исключительных австралийских кровей, и всякий, кто знает конюшни магараджи, поймет, о чем тут речь; ну а лучшего настроения для прогулки не приходилось и желать. Но прохладе предстояло скоро закончиться, и, когда я миновал вторую деревню, звезды растворились в блеклом, сероватом рассвете. Легкий ветерок шевелил пальмы и шелестел высокой травой, но его свежесть была обманчива; я знал, что солнце поднимется, не успею я и глазом моргнуть, и тогда ничто не укроет от обжигающей жары.