— Слезай! — крикнул Карн, хватая коня за уздечку. — Да сними седло. Живее, давайте тряпки! Нужно обтереть его, иначе он простынет!
Вытерев лошадь почти досуха, ее ввели в фургон, которому предстояло в течение нескольких следующих часов служить стойлом. Как ни упирался Эбонит, его подвесили на ремнях таких образом, чтобы копыта не касались земли. Покончив с этим, Карн велел перепуганному парнишке лезть в фургон и присматривать, чтобы конь, упаси боже, не заржал.
В виду показался молодой человек верхом на превосходном коне.
Фальшивую мебель вернули на место, а дверь закрыли и заперли. Мужчины заняли свои места на передке и на крыше, и фургон вновь покатил по дороге, направляясь к станции Битон. Но, как бы успешно ни шло до сих пор предприятие, опасность тем не менее была близка. Они не проехали и трех миль, когда Карн услышал позади стук копыт. Вскоре в виду показался молодой человек верхом на превосходном коне. Он нагнал фургон и жестом велел возчику остановиться.
— Что случилось? — спросил тот, натягивая вожжи. — У нас что-то свалилось?
— Вы не видели тут парня на лошади? — спросил всадник, который так запыхался, что с трудом выговаривал слова.
— Какого парня и какую лошадь? — уточнил тот, кто сидел на крыше.
— Молоденького парнишку, весом этак килограммов в сорок пять, с соломенными волосами, на чистокровном жеребце.
— Нет, мы не видели никакого парнишки с соломенными волосами на чистокровном жеребце весом килограммов этак в сорок пять, — ответил Карн. — А что стряслось?
— Лошадь понесла и удрала в холмы, — сказал всадник. — Хозяин разослал нас во все стороны на поиски.
— Простите, ничем не можем помочь, — произнес возчик, готовясь тронуть с места. — Доброго вам дня.
— Спасибо, — сказал всадник и свернул на проселок, а фургон покатил дальше, пока не достиг железнодорожной станции. Через полчаса — в одиннадцать — подошел товарный поезд, который затем отправился в маленький приморский город Баруорт на южном побережье. Там содержимое вагонов погрузили на пароход, прибывший тем же утром из Лондона.
Когда фургон в целости и сохранности переправили на палубу парохода, к Карну подошел высокий смуглый человек — судя по важному виду, одновременно владелец и капитан корабля. Они вместе спустились в салон, и случайный наблюдатель, окажись он там, заметил бы, как из рук в руки перешел чек на крупную сумму. Часом позже “Джесси Брэнкер” вышла в открытое море, а какой-то военный, ничуть не похожий на трудолюбивого возчика, который оставил мебельный фургон на палубе парохода, направлявшегося в Испанию, стоял на платформе в ожидании экспресса в Лондон. Добравшись до столицы, Карн застал там величайшее волнение. Улицы гудели от оглушительных выкриков газетчиков:
— Украден фаворит Дерби! Эбонит исчез из конюшни!
На следующее утро во всех газетах появилось объявление, предлагавшее награду в пятьсот фунтов за “любые сведения, способные привести к поимке человека или людей, которые утром 28 мая украли (или способствовали краже) из Питмановской конюшни фаворита Дерби — коня по кличке Эбонит, собственность достопочтенного графа Кэлингфорта”.
На следующей неделе Мальтийский Рыцарь, принадлежавший Саймону Карну (Порчестер-хаус, Парк-лейн), с минимальным преимуществом в напряженнейшей борьбе выиграл Дерби. Мандарин пришел вторым, Флибустьер третьим. Как ни странно, до сих пор никто в беговой среде не раскрыл тайну, которой окружено исчезновение одной из лучших лошадей, когда-либо выступавших на английском ипподроме.
И посейчас, вспоминая о своем звездном часе — о том, как в Эпсоме он, победитель, окруженный вопящей толпой, вел Мальтийского Рыцаря с ипподрома, — Саймон Карн чуть заметно улыбается и тихонько бормочет:
— Стоил двадцать тысяч фунтов — и проиграл мебельному фургону…
III. Заслуга перед отечеством
На следующий день после того, как Саймон Карн, протеже графа Эмберли, предстал перед наследником престола на утреннем приеме, Климо досталось одно из самых интересных дел в его практике. Часы в приемной только что пробили два, когда появилась пожилая домоправительница и протянула детективу карточку, на которой стояло имя миссис Джордж Джефрис (Белламер-стрит, Блумсбери, 14). Климо немедленно велел впустить посетительницу, и упомянутая дама появилась перед ним, едва он успел договорить.