Кажется, что битва выиграна, но глубокие раны мгновенно зарастают. Не Вайдвен, чья душа и так принадлежит снежной пустоши, а Амбра должна нанести смертельный удар — одна, маленькая смертная букашка. Пока противник не встал, Вайдвен кидается к ней и перехватывает за талию.
— Доверься мне. Прыгай!
Инстинктивно Амбра пятится, вжимаясь в своего спасителя. Впереди пропасть, но и единственный путь к своему несчастному телу; упадёт она или проиграет бой чудовищу — всё равно один путь в забвение. Из упрямства Амбра с силой отталкивается от края ледяного утёса, чувствуя на талии успокаивающую поддержку рук Вайдвена. Её толкает выше, чем способно прыгнуть тело, но душа куда легче. Уже с другого берега Амбра машет равнодушно застывшему туру, посылает воздушный поцелуй Вайдвену и бежит к порталу, но практически на пороге Границы её настигают слова Римрганда:
«Это лишь вопрос времени, когда всё сущее окажется здесь. Ты отсрочила неизбежное».
Может, богу энтропии всё равно, когда души поглотит Белая Пустота, но их носителям дорога каждая минута. Амбра оглядывается напоследок, но не видит ни Вайдвена, ни знака Эотаса и надеется, что те сразу не сгинули из-за неё. Впрочем, желать дальнейших мучений в вотчине Зимнего Зверя — сомнительная благодарность.
Амбра распахивает глаза и видит обеспокоенное лицо Эдера — как совсем недавно на корабле, когда её душу разорвало на части, — под слоями шкур невыносимо жарко, но она безумно рада почувствовать что-то, кроме холода. Терпкий запах табака щекочет нос, когда Амбра кидается на шею Эдеру и крепко сжимает его в объятиях.
— Всё, ты в последний раз пошла без меня, — говорит он совершенно серьёзно, но она ничего не обещает наперёд и не жалеет, что отправилась в одиночку.
Римрганд не преследует Амбру во снах — кажется, ему всё равно, — но её саму беспокоит судьба Вайдвена. Ответить на вопросы может лишь Эотас — точнее, большая его часть в колоссе. Пока она бродила по иным Планам, он успел опустошить очередной столп сияющей адры, и Амбра направляется по следу.
История о встрече с Вайдвеном и другими великими душами, передаваясь среди экипажа, потихоньку обрастает невероятными подробностями, далёкими от реальности. На корабле, несмотря на обычную суматоху, спокойно, и Амбра погружается в собственные мысли, наслаждаясь прохладным бризом на корме. Эдер же уходит подальше в трюм с хмурым выражением лица, как обычно бывает, когда речь заходит об Эотасе. Вайдвен для него — убийца и фанатик, и никакие трогательные воспоминания не переубедят того, кто принимал участие в Войне Святого. Амбра понимает, что в чьих-то глазах будет выглядеть не лучше — как бы сказал Римрганд: неизбежно.
Преграды мало её интересуют, ведь мысленно Амбра прокручивает будущий диалог с Эотасом — на сей раз он должен её послушать! С боем она пробивается к очередному столпу, сразу тянет руку к Границе и хватается за золотые нити. Адровый гигант неспешно бредёт впереди, соперничая с толщей воды, но останавливается, когда её выдаёт вторая половина души, сидящая на его плече. Вместо того, чтобы сопротивляться, Амбра крепко цепляется за нити: связь работает в обе стороны, и сам Эотас может слышать её чувства — сомнения, тревоги и пережитые события. Половина души не сопротивляется ему — напротив, как влитая сидит в центре воронки из чистой энергии, словно должна там быть и знает куда больше, чем другая её часть.
Не верить себе же — сущее безумие. Амбра не задаёт вопросы, которые даже сформулировать не в состоянии, но Эотас её уже понимает. Через нити она видит его сомнения и тяжкие думы о войне без кровопролития — о войне сознания. Он бы хотел подарить энгвитанские машины людям, но боится последствий. Амбра ужасается при мысли, что каждый мог бы получить силу бога — как изменится мир?
Эотасу приятно разделить мысли с кем-то, кто знает об истинной природе богов, но что-то он не договаривает и словно отдаляется. Только Амбра не может потерять эту связь сейчас и тянет за нити в отчаянии. Ей открывается уязвимое место адрового гиганта — потребность в энергии, что черпается из столпов: поэтому Эотасу приходится отнимать жизни — чтобы продолжить движение. Оторвав нить в прошлый раз, желая избавиться от преследования Амброй, он потерял часть сил и забрал её у наг и жителей Асонго.
— Я хочу помочь. Скажи, что мне делать?
Эотас долго молчит перед ответом.
«В прошлый раз я совершил ошибку, скрыв от людей свои цели. Я никогда не желал убийств, но Магран убедила всех в намерениях Вайдвена уничтожить Дирвуд и его жителей. Тебя ждёт та же участь».
— Это неизбежно, — насмешливо повторяет Амбра любимые слова Римрганда и думает, что, должно быть, тур-альбинос уже извёлся от икоты. Она улыбается ещё шире и чувствует замешательство Эотаса.
«Ты понимаешь меня лучше, чем многие».
Золотые нити не имеют ничего общего с разлившейся в груди теплотой. Нежный, проникновенный голос Эотаса словно пережимает сердце и лёгкие, мешая здраво думать и дышать. Как Хранитель и отважный солдат, Амбра непробиваема в бою, но лишь пара добрых слов бьёт её наповал, напоминая о бездне вынужденного одиночества. В искренности Эотаса не позволяет сомневаться их связь — он знал её с того момента, как похитил часть души, — и Амбра наконец расслабляется.
Она хочет узнать намного больше и аккуратно скользит меж вихрей по нитям, робко раскрывая душу — он мог бы поглотить её одним махом, но вместо этого неуверенно, даже боязливо тянется в ответ. По оболочке проходит приятная рябь, когда Эотас касается её напрямую. Где-то в море адровый гигант сжимает в руке пустоту, но в его недрах бурлит энергия — рискуя вновь потратить её впустую, он словно укутывает Амбру коконом из света, укрывая от вихря душ. Золотые нити свободно обвивают ей ноги, руки и талию.
Перед глазами уже не пустота с лицом гиганта из адры, а неясные расплывчатые образы, не вызывающие никакого отклика — последний раз так спокойно было перед уходом Эдера в Дирфорд. Раньше она не помнила этот момент, но теперь, рядом со вторым осколком души, Амбра видит всё, но будто сквозь мутное стекло — через адру. Эотас улавливает её беспокойство, заглядывает в самый запретный участок разума и тактично молчит.
Тепло его касаний расходится по ней жидким пламенем, проникает сквозь оболочку и концентрируется ниже живота. Даже в виде духа разум Амбры не может мыслить бестелесно, она не знает, как быть, пока бьётся в сладкой судороге и выгибается в путах нитей. Эотас проникает глубоко в сознание, как не смогла бы никакая физическая близость: ему ведомы её тайные желания и предпочтения, но главное — уязвимости.
Кроме адрового колосса у него нет иных воплощений, и сейчас оно подходит меньше всего. Касание энергии кажется уже чем-то более осязаемым, привычным; Амбра почти забывает, что фактически висит в Пустоте, но распахивает глаза, когда и правда чувствует чью-то руку на бедре.
— Эдер?!
Вот уж кого она не ожидает увидеть над собой в полуголом виде — обычно в этом положении он тыкает пальцем в её безжизненное тело, зажав в зубах трубку и сощурив один глаз. Наверняка и сейчас так делает. Хоть Амбра и понимает, что соблазнительный образ Эдера порождён не такой уж тайной фантазией, она всё равно не может просто так ею воспользоваться. Слишком уж явно предстаёт перед глазами прототип. Настоящий Эдер до смерти поперхнулся бы табачным дымом, узнав, как именно его использовал Эотас.