«Прошу прощения. Я… впервые занимаюсь чем-то подобным».
— Я тоже, если честно.
Эотас боится навредить душе Амбры, поэтому ей приходится проявлять любознательность: стараясь не касаться высших непонятных материй, она проникает через нити в его раскрытый разум, одаривает собственными фантазиями и наделяет знакомой ему формой. Лицо Вайдвена скрыто за ярким светом знака Эотаса, но так Амбра знает точно, кто перед ней. На Границе у чистого духа отсутствуют привычные органы чувств, поэтому ей не суждено ослепнуть, как и физически сблизиться, однако для Хранителя это не проблема.
Наладить контакт двум существам из разных миров непросто; они сплетаются инстинктивно, исследуя друг друга. Амбра обнимает Эотаса за плечи, касаясь щеки носом, впитывает его мощь, как наркотик, и отдаёт свою энергию в ответ. Часть второй половины души толчками тут же проникает на освободившееся место — и всё начинается сначала. Они перетекают друг в друга всё быстрей, образуя свой вихрь из чистого света и фиолетовой дымки, пока оболочку едва не разрывает изнутри от переполняющей силы. Вцепившись в Эотаса, Амбра изгибается тетивой натянутого лука и содрогается всем своим существом. Хочется кричать, смеяться и плакать от восторга — ни один смертный не способен столько вынести, ощущений хватит на несколько перерождений вперёд, и Берасу на очередном Круге будет стыдно взглянуть ей в глаза.
Эотас крепко прижимает Амбру к себе за талию, словно пытаясь слиться воедино, и с жадностью глядит в её распахнутый разум. Он неистов, силён и опаляет её душу как настоящее солнце — он безумен в жестком натиске, как и подобает истинному богу. Вихрь душ рискует разорвать адрового колосса, и певчие сложили бы славные песни об этом подвиге, но Амбра помогает Эотасу достигнуть долгожданной разрядки, едва не потеряв рассудок. Яркий до белизны свет пронзает потрёпанную душу, она следом распадается на части и собирается вновь единой.
«Мне всё ещё нужна твоя душа, но я могу вернуть часть её тебе, — не разжимая объятий, Эотас передаёт Амбре утерянные воспоминания и больше сил для будущих сражений, затем касается её лица. По оболочке души пробегает приятная вибрация. — Прости, больше нет времени. Изменить что-либо уже невозможно, но ты должна завершить свой путь и всё обдумать. Я буду ждать у следующего маяка среди Зубов Магран — после ты уже не сможешь меня нагнать».
Голос Эотаса постепенно стихает, как затухающее эхо. Нить исчезает почти мгновенно, Граница схлопывается, выбрасывая Амбру обратно в липкое от пота тело. Эдер стоит над ней со странным выражением на лице, затем протягивает раскуренную трубку и отчего-то прячет взгляд. Серафен подмигивает ему и пихает локтем в бок, едва сдерживает хохот. Пробуждение похоже на тяжёлое похмелье; Амбра отмахивается и озадаченно спрашивает, в чём дело.
— Ты разговаривала в трансе, капитан, — охотно поясняет Серафен. — Мы подумали, помираешь — изогнулась вся, затряслась, а затем так имя Эдера выкрикнула, что не оставила никаких сомнений, как там тебя мучают.
Лучше бы она растворилась в Эотасе, чем терпела этот позор, но выбора нет. Жизнь возвращается в прежнее героическое русло, отвлекая от странного наваждения. Сначала она безумно скучает, но скорее по ощущениям, нежели по самому Эотасу — по бестелесной лёгкости и вседозволенности. Кто-то сказал бы, что Амбра мечтает о банальной смерти, но это не совсем правда. Как всегда ей сложно выразить мысли словами, поэтому приходится больше молчать.
Не только Амбра закрывается от всего мира: Эдер делает вид, что ничего не случилось, охотно говорит на нейтральные темы, но даже не заикается о предстоящем пути; то же относится к большинству её спутников. Все словно замерли в ожидании бури. Печалиться некогда: сильные мира сего, почуяв свою особую важность, мечтают под шумок заполучить больше власти, а боги нервничают всё сильнее и в открытую собачатся между собой перед Амброй. Ондра и Магран намерены сокрушить Эотаса силой своих стихий, что чревато катастрофой для островов, но главное — Амбре с друзьями придётся оказаться в эпицентре. Единственное, что она в состоянии сделать, — предупредить королеву, вождей и глав гильдий о цунами.
— Вы с ума сошли?! Как я выживу? — взрывается она в унисон всем остальным голосам.
Они знают куда больше, чем показывают, и слова Римрганда об угодной ему миссии Эотаса играют новыми красками, когда Амбре раскрывается последняя часть правды: Колесо Перерождений, изменённое богами, всё это время находится под носом — на мифическом острове Укайзо, сокрытом от смертных. Амбра совсем не удивлена и уже понимает, что сделает Эотас.
Он дал ей время на размышления, зная, что она снова его возненавидит и перебесится. Вот оно — судьбоносное решение, сравнимое с передачей энгвитанских технологий людям: конечная жизнь без перерождений. Помыслить о таком мире трудно, практически нереально: куда же тогда отправятся души? Воедика говорит, что Колесо существовало задолго до них — это энгвитанцы решили его усовершенствовать, чтобы ускорить качество жизней остальных, — а Эотас хочет пустить дело на самотёк, как раньше.
Цепь последствий настолько длинная, что включает смерть самих богов в будущем. Несмотря на клятву лишь помочь людям, а затем уйти, мало кто хочет умереть. Амбра тоже умирать не хочет, а затем думает — не всё ли равно? В новой жизни и так не помнишь предыдущую — если ты не Хранитель или Пробуждённый, — так что мысль о втором шансе просто успокаивает смертных. Только бессмертия не существует.
Амбра содрогается под палящим солнцем, вспоминая о снежных пустошах — от неизбежности энтропии нет спасения ни смертному, ни богу. Уже нет сомнений, что с Римргандом они встретятся очень скоро, как старые друзья. К Зубам Магран — цепи чёрных гор и вулканов — Амбра плывёт в стоическом равнодушии, намереваясь предупредить Эотаса о ловушке, хотя вряд ли он ожидает от Магран чего-то иного.
Адровый гигант величественно возвышается над лавовыми потоками, не испытывая неудобства. Столп сияющей адры угасает под его руками. У каждого из спутников Амбры есть вопросы к богу, претензии и просьбы, и всем Эотас уделяет внимание. Только ей без золотых нитей некомфортно, а слова передают так мало! Когда вулкан трясётся под ногами, ей хочется рвать и метать, дотянуться до Магран и вытрясти её проклятую душу. Эотас аккуратно подхватывает Амбру с друзьями и держит в кулаке над головой, пока исполинские волны воды и лавы яростно — и бесполезно — хлещут по нему.
В гуле волн и тряске Амбра теряет сознание; адра взывает к ней голосами мертвецов, где один из них — её собственный. Граница раскрывается практически незаметно и пропускает душу внутрь, где нет ни следа света или золота — Эотас слишком занят сражением. Огромный кракен пытается безуспешно разгрызть адру под крики Ондры.
«Некоторые из нас утеряны навсегда — от них остались лишь фрагменты и пустота. Мы все должны уйти. Сейчас!»
Амбра не сразу понимает, что второй фрагмент её души вовсю командует остальными, запертыми в Эотасе. Путь подходит к концу, и колоссу уже не требуется столько сил — он готов их выпустить. Словно через заколдованное зелёное зеркало Амбра глядит на себя же, но совсем другую женщину, что может выдавить её из тела, если вырвется на свободу — это бойкая хозяйка Каэд Нуа, спаситель Дирвуда от проклятия Пусторождённых.
«Ты изменилась, — шепчет её же голос, — ты помнишь больше меня и никогда не сможешь стать мной».
— Нет. Не смогу, — вторит Амбра с горечью. Две половины души научились жить самостоятельно, стали абсолютно разными… совершенными.