Пусть Время все возьмет! Мой скарб земнойДа будет он изъят и уничтожен.Зато я сберегу любой ценойТо, что провез я мимо всех таможен:Оно мое, оно всегда со мной.
Carpe diem[3]
Старик, вглядевшись в сумрак,Заметил двух влюбленных,Бредущих то ли к дому,То ли в лесок соседний,То ли на звон церковный.Он колебался: можно льОкликнуть незнакомцев,Чтоб пожелать им счастья.(Промедлил, не решился.)«Живите, наслаждайтесь,Ловите миг счастливый!» —Припев извечный старых.То Старость, призываяСрывать младые розы,Старается стихамиПредостеречь влюбленных,Которые от счастья,Того гляди, забудут,Что счастьем обладают.Но как ловить мгновенье?Оно скорей в грядущем,Чем в настоящем миге.А и того вернее —В минувшем. Мир текущийТревожен, взвихрен, спутанИ чересчур к нам близок,Чтобы его увидеть.
Ветер и дождь
I
Я вспомнил через много летЛетящий лист, холодный свет,Осенних вихрей свист и вой...На ветер опершись спиной,Я пел, вернее, подвывалВ самозабвении слепом,А ветер сзади подпиралИ мчал меня, как листьев ком.Я пел о смерти — но не знал,Как много умираний ждетЖивущего. Когда б на мигПевец неопытный постиг,Какая вещая тоскаВ нем жалуется и поет!Нет, недостойно языкаО темном умолчать, однойЛюбуясь светлой стороной.Ведь то, о чем поет дитя,И обмирая, и грустя, —Все, все исполнится судьбой.
II
Цветы пустынь живут,Довольствуясь водой,Которую с вершины снеговойК ним по канавкам вырытым ведут.И все же тут какой-то есть изъян;Чтобы ростку от влаги распрямиться,Сперва под ливнем должен он склониться.Я поднял бы на воздух океанОдной огромной облачною тушей,Закрывшей небеса из края в край,И, прокатив торжественно над сушей,Всю, не скупясь, опорожнилНад распустившимся цветком: пускайУносит лепестки потоп кипучий(Лишь бы бутонам он не повредил!)И сам бы встал под брызжущею тучей.
Вода — не только для корней и губ.Пускай всего меня поток омоет,Пусть хлещет по плечам, могуч и груб.
Есть то, чего и объяснять не стоит.
Дождь — как вино (такой в нем хмель сокрыт),Как солнце, что ласкает и пьянит.Всю жизнь не мог я усидеть под крышей,Дождь на дворе заслыша.Я выбегал, какой бы ни был час,В ночь и в туман, под громы и под грозы.И дождь катился по щекам, как слезыМоих давным-давно иссякших глаз.
Не более того
Весь мир, казалось, вымер или спал;Кричи иль не кричи — не добудиться.Лишь из-за озера, с лесистых скал,Взлетало эхо, как шальная птица.Он требовал у ветра, у реки,У валунов, столпившихся сурово,Не отголоска собственной тоски,А встречного участия живого.Но тщетны были и мольба, и зов,Когда внезапно там, на дальнем склоне,Раздался торопливый треск кустовИ кто-то с ходу, словно от погониСпасаясь, бросился с размаху вплавь —И постепенно с плеском и сопеньемСтал приближаться, оказавшись въявьНе человеком, а большим оленем,Что встал из озера, в ручьях воды,Взошел на камни, мокрый и блестящий,И, оставляя темные следы,Вломился снова в лес — и скрылся в чаще.
Неизвестному сорванцу
(Утешительно-философское)
Горя азартом, как перед рыбалкой,Схватил топор отцовский — и пошел;Нет, елочки моей тебе не жалко,Ты с двух ударов подрубаешь ствол,Берешь под ручку и влечешь с собоюДикарку леса, пахнущую хвоей.
Я бы купил тебе (о том ли речь?)Другую — попушистей этой елку,Лишь бы свои посадки уберечь.Но что в благотворительности толкуИ что без приключений Рождество?Ты прав: не будем омрачать его.
Твой праздник с рощицей моей в раздоре;Но даже там, где бездна пролегла,Гораздо чаще речь идет о спореДобра с добром, а не добра и зла:Вот почему двурушничают боги,Когда мы к ним взываем о подмоге.И пусть, опутанная мишурой,Ель-пленница в своей тоске зеленойРазлучена с небесною звездой —Стеклянная звезда — ее корона —Пускай и мне издалека блеснет,Чтоб с легким сердцем встретить Новый год.
Мотыльку, встреченному зимой
Вот тебе теплая моя рука,Согретая в кармане, — приземляйся,Серебряный лоскутик черноглазый,Что отдыхает, распуская крыльяВ накрапах бурых. (Я б назвал тебя,Дружи я с бабочками, как с цветами.)Скажи-ка мне теперь, как ты рискнулПуститься на такую авантюру:Зимой любимую себе искать?Нет, погоди, дослушай! Я-то вижу,Во что они обходятся тебе —Полет и непосильная свобода.Не обретешь ты пары, не мечтай.Есть что-то человечье в этой доле,Извечное глухое невезенье,Несовпаденье сроков и судьбы.Ты прав, что толку сожалеть! Лети же,Пока ты не погаснешь на ветру.Должно быть, мудрости твоей нехитройХватило догадаться, что рука,Протянутая мной непроизвольноНад бездной, разделившей нас с тобой,Зла не таит и жизнь твою не сгубит.Не сгубит, верно; но и не спасет.Мне бы свою продлить еще немного.