Серьезный шаг, предпринятый шутя
На карте меж двух холмов,Похожих на два репейных пучка,Лежал головастик с тонким хвостом —Озеро и река.
А точка рядом была,Наверное, городком,Где мы бы с тобой могли купить —Буквально задаром — дом.
Заглушив усталый мотор,Мы постучались в дверь,Вошли в чужой, незнакомый дом,И нашим он стал теперь.
Немало за триста летСменилось в этом краюСтарых фамилий, старых семей.А мы утвердим свою
На триста грядущих лет —И будем землю пахать,Крышу чинить, разводить коров,Изгородь подправлять.
Вот так будем жить да житьИ переживем спростаТысячу мод, дюжину войнИ президентов полста.
Необычная крапинка
(Микроскопическое)
Я б эту крапинку и не заметил,Не будь бумажный лист так ярко светел;Она ползла куда-то поперекЕще местами не просохших строк.Уж я перо занес без размышленьяПресечь загадочное шевеленье,Но, приглядевшись, понял: предо мной —Не просто крохотная шелушинка,Колеблемая выдохом пушинка,Нет, эта крапинка была живой!Она помедлила настороженно,Вильнула — и пустилась наутек;На берегу чернильного затонаПонюхала — иль отпила глоток —И опрометью бросилась обратно,Дрожа от ужаса. Невероятно,Но факт: ей не хотелось умирать,Как всякому из мыслящих созданий;Она бежала, падала, ползлаИ, наконец, безвольно замерлаИ съежилась, готовая принятьЛюбую участь от всесильной длани.Я не могу (признаюсь честно в том)Любить напропалую, без изъятий,Как нынче модно, «наших меньших братий».Но эта кроха под моим пером! —Рука не поднялась ее обидеть.Да и за что бедняжку ненавидеть?Я сам разумен и ценю весьмаЛюбое проявление ума.О, я готов облобызать страницу,Найдя на ней разумную крупицу!
Блуждающая гора
(Астрономическое)
Быть может, эту ночь проспали вы;Но если бодрствовали (как волхвы),То видели, наверно, ливень звездный —Летящий блеск, таинственный и грозный?То — Леониды, метеорный град;Так небеса, разбушевавшись, мстятМятежникам, что свет свой сотворили,Как вызов Ночи — темной древней силе.Все эти вспышки — холостой салют,Они лишь пеплом до земли дойдут —Столь мелким, что и в утренней росинкеНе сыщешь ни единой порошинки.И все же в этом знаменье сокрытНамек на то, что есть шальной болид,Гора, что в нас пращою балеарскойНацелена со злобою дикарской;И эту гору беспощадный МракОт нас покуда прячет в ЗодиакИ хладнокровно, как перед мишенью,Лишь выжидает верного мгновенья,Когда ее сподручней в нас метнуть —Чтоб мы не увернулись как-нибудь.
Урок на сегодня[4]
Будь смутный век, в котором мы живем,Воистину так мрачен, как о томОт мудрецов завзятых нам известно,Я бы не стал его с налету клясть:Мол, чтоб ему, родимому, пропасть!Но, не сходя с насиженного кресла,Веков с десяток отлистал бы вспятьИ, наскребя латыни школьной крохи,Рискнул бы по душам потолковатьС каким-нибудь поэтом той эпохи —И вправду мрачной, — кто подозревал,Что поздно родился иль слишком рано,Что век совсем не подходящ для муз,И все же пел Диону и Диану,И ver aspergit terram floribus,[5]И старый стих латинский понемногуК средневековой рифме подвигалИ выводил на новую дорогу.
Я бы сказал: «Ты не был никомуШутом, ниже́ и Карлу самому;Ответь мне, о глава Придворной школы,Открой, как педагогу педагог, —С Вергилием равняться ты не мог,Но виноват ли в этом век тяжелый?Твой свет не проницал глухую тьму;Но та же тьма, храня, тебя скрывала.Нет, ты на время не кивал нимало.Ты понимал, что тот судья не прав,Кто сам свою эпоху обвиняет,Кто судит, выше времени не став.Взять нынешних — они уж точно знают,Какой у века вывихнут сустав:Не оттого ли их стихи хромают?Они пытались разом все объять,Собрать в одну охапку, поднатужась,Весь мусор фактов. Мы пришли бы в ужас,Распухли бы от сведений дурных —И никогда бы не сумели ихПереварить, от столбняка очнутьсяИ в образ человеческий вернуться,А так и жили бы, разинув рот,В духовном ступоре... Хоть мы с тобоюСовсем не мистики, наоборот.
вернуться
4
Стихотворение закончено в 1941 г. Поэт-собеседник, к которому обращается в нем Фрост, — Алкуин, английский поэт при дворе французского короля Карла Великого, глава так называемой Академии.
вернуться
5
Весна рассыпает цветы по земле (лат.) — строка из стихотворения Алкуина «Эпитафия самому себе». Оттуда же — латинская фраза в заключительном отрывке: «Memento mori» — помни о смерти.