– Живот болит, Элис? – спросил он. – А если ты будешь играть в Уимблдоне на центральном корте против Мартины Навратиловой, ты тоже остановишь игру и скажешь, что у тебя закололо в боку?
– Нет, – ответила я, покраснев от стыда.
– Конечно, не скажешь. Так что давай, Элис Петерсон Сукова! Ты можешь делать все гораздо лучше. Тебе надо быть тренированной, стремительной, вострой. Тренированной, стремительной, вострой, – повторил он. Потом снова побежал на другую половину корта, а я пыталась спешно заколоть свои длинные волосы, прежде чем он пошлет в мою сторону мяч. Билл снова взглянул на меня. – Ты хочешь научиться хорошо играть и стать одной из лучших?
– Да.
– Чтоб стать хорошей теннисисткой, тебе нужно сделать еще одну вещь. Пожалуйста, сделай себе короткую стрижку.
«Это жертва, на которую я иду. Думай о Билле, о теннисе», – мысленно внушала я себе, прогоняя тоску. Я сидела на кухонном табурете. Мама отрезала мне косы специальными парикмахерскими ножницами. Она тщательно завернула волосы в ткань и убрала их в ящик комода в гостиной. Моей голове стало незнакомо легко.
Закончился сентябрь. Лендл победил в Открытом чемпионате США. Октябрь начался для меня с триумфа – Билл взял меня в сборную графства, в группу D. Группа F – нижняя, А – топовая. Мы с Томом изучили фамилии и адреса двенадцати игроков из моей группы.
– У вас есть девочка по имени Розалинда, она живет в Манкис Боттом на Филти-лейн[4], – загоготал Том. – Хотелось бы посмотреть на нее.
– Что ты сочиняешь! – набросилась я на него, выхватывая листок. – Боже, ты прав! – Я улыбнулась брату.
Тренировки сборной графства проходили в Кэлшоте два раза в месяц по воскресеньям. Кэлшот стоял на берегу пролива Солент, отделявшего его от острова Уайт. Летом там собирались многочисленные любители парусного спорта. Осенью в Кэлшоте было холодно, сыро и ветрено. На берегу стояли пляжные домики жалкого вида и, казалось, ждали, когда их унесет неизвестно куда ветер ураганной силы.
Моя тренировка продолжалась два часа. В Кэлшоте было четыре крытых корта и два задних, отделенных от сухого горнолыжного склона хлипкой шторкой. В клубе было не теплее. У меня изо рта вырывался пар, руки делались багровыми. Мама сказала, что в следующий раз она наденет свой теплый коричнево-красный комбинезон, теплые ботинки, шарф и меховые наушники.
– Хватайте партнершу и покидайте мячи! – бодро призвал Билл. Все разбились на пары. Я заметила высокую девочку со светлым конским хвостиком и попросила ее сыграть со мной. К счастью, она согласилась. Мы заняли один из задних кортов. Пока мы обменивались ударами, какой-то лыжник сорвался со склона, влетел к нам сквозь просвет в шторке и упал почти рядом со мной на заднюю линию. Кажется, обошлось без травмы.
– Последняя – двадцать отжиманий! – скомандовал Билл с другой стороны корта и побежал, а мы должны были дотронуться до него ракетками. Мы помчались что было сил следом, протягивая к нему наши «Слезенджеры» и «Уилсоны». Розалинда с силой огрела его по голове.
Пока Билл приходил в себя и прикладывал к голове лед, организаторша произнесла перед нами зажигательную речь.
– Ближе, девочки, подойдите ко мне ближе! Итак, девочки, шестеро из вас будут отобраны на турнир с Эйвоном, турнир в следующем месяце. Нам предстоит много работы. Те, кто будет отобран, – она подалась вперед и округлила глаза, – помните, что вы играете за Хэмпшир, за команду, за меня.
– И за самих себя, – добавил Билл, подмигивая мне. Билл определенно стал меня замечать.
Еще одно воскресенье в Кэлшоте. Мама, облачившись, как и обещала, в комбинезон, привезла меня туда. Мне нравились эти тренировки сборной графства, но мне не хотелось быть в группе D – не хотелось быть игроком номер шесть в возрастной группе до четырнадцати лет. Я хотела попасть в группу А и стать игроком номер один. Они занимались по три часа. Я хотела тренироваться с лучшими игроками – мне казалось, что у меня так мало времени на совершенствование игры.
Мне не терпелось увидеть Билла и поговорить с ним о результатах матча с Эйвоном, который состоялся за неделю до этого. В тот день мы были в тренировочных костюмах нашей сборной, серебристо-красных, с логотипом нашего спонсора «Юнигейт» на куртках. Я стояла последней в списке, под номером шесть. Мне предстояли две одиночные игры с номерами пять и шесть из команды Эйвона, затем парная игра с Эммой, девочкой со светлым конским хвостиком. Я проиграла один матч, но побила номер шесть. Билл все время наблюдал за мной. Он сказал, что, возможно, выберет меня на следующий матч против Сассекса. Я начинала думать, что нравлюсь ему, действительно нравлюсь.