Девять. Эдинбург
Мне четырнадцать лет. Март 1988 года. Оставалось два месяца до Национального турнира в Эдинбурге. Когда же придет письмо со списком участников? У меня все основания быть допущенной к состязаниям. Я хочу, чтобы Билл мной гордился.
– Элис, кажется, мы получили письмо, – крикнула снизу мама. Я сбежала по лестнице и увидела конверт со штемпелем Ассоциации лаун-тенниса. Дрожащими пальцами я разорвала конверт. Читаю список фамилий в алфавитном порядке. Моей там нет. Я не верю своим глазам. Я должна была быть в этом списке, должна! У меня в горле образовался комок.
– Мам, я опять не попала. Меня нет даже в резервном списке. – С трудом сглотнув, я протянула ей листок. На моих глазах закипали слезы.
Мама пробежала глазами список. Потом перевернула листок и стала читать вслух, называя поочередно Кросс К. М. (Карен), Донован К. М. (Келли), Меткалф М. Э. (Мелисса), Петерсон Э. Д. (Элис), Паллин Дж. М. (Джулия)…
– Глупая девочка, ты смотрела не тот список. Это была возрастная группа до двенадцати лет. Вот, гляди вот сюда! – Она ткнула пальцем в мою фамилию.
Я выхватила у нее листок. Теперь и я увидела знакомые имена.
Петерсон Э. Д. (Элис). Облегчение. Счастье. Моя фамилия расплылась из-за слез. Конни тоже была в этом списке. Я помчалась наверх к себе в спальню и, будто учительница с красной ручкой, поставила большую жирную галочку против Шага 3 в собственном списке первостепенных планов. Теперь мне надо только тренироваться, тренироваться, тренироваться…
В Эдинбург я приехала субботним вечером на заднем сиденье микроавтобуса с эмблемой Южного региона, зажатая между чехлами с ракетками и рюкзаками. У моих ног валялись ленты, сладости и обертки от мороженого, бутылки с водой и прочий хлам. Питер вел машину, следуя крупным желтым знакам «АА» на дороге, ведущей на Национальный турнир по теннису для юниоров.
– Гляди, Национальный турнир для юниоров, – сказала я, толкнув локтем дремавшую Конни. Она сняла плеер. При виде ярко-желтых знаков я почувствовала себя серьезной теннисисткой, почти звездой.
Я никогда еще не была так далеко на севере. Яркие огни обрамляли улицы. Двери клубов и ресторанов были распахнуты настежь. Мы с Конни показывали друг другу места, куда нам хотелось пойти. Мне хотелось узнавать новое. Мне хотелось победить в турнире. Мне хотелось есть. Мне хотелось увидеть, как выглядит наш отель. От нервного напряжения мой желудок сжался в тугой узел.
Наступило воскресенье, канун соревнований, и я с Питером и ребятами из региона тренировалась на кортах с твердым покрытием. Эдинбургский спортивный комплекс произвел на нас впечатление, корты содержались в хорошем состоянии. Центральный корт, стоявший обособленно, казался похожим на святилище. И вообще, я была потрясена всем, что видела вокруг. Я наблюдала за игрой других игроков Национального турнира и видела, что тут стандарты гораздо выше, чем на обычных соревнованиях. В возрастной группе до 14 лет я стояла под номером три или четыре в нашей региональной команде и под номером два в команде графства. Я всегда показывала хорошие результаты. И все-таки боязнь позорного поражения, сомнения, слабая вера в себя и мысли, что я проиграю 6:0, 6:0, уже шевелились в моем мозгу. Дурные мысли роились в моей голове, как надоедливые комары. Надо было переловить их и уничтожить, прихлопнуть. Питер сказал нам, что он «хочет результатов», и тут же пробормотал, опустив голову, «но все, что вы можете сделать, это выйти на корт и сыграть на пределе своих возможностей».
Тренеры, игроки и родители нервно толклись возле кортов. Питер был явно на грани нервного срыва. Он надеялся, что хоть один из шести его подопечных проявит себя.
Собрание было назначено на шесть часов. Зал был переполнен. На турнир съехались игроки со всей страны: из Девона, Южного Уэльса, Кембриджа, Сомерсета, Эссекса, Дарэма. Нескольких игроков я узнала, но старалась держаться рядом с Конни и не отходила от нее. Директор чемпионата рассказал о правилах, потом секретарь провела перекличку.
– Фил Майкок. – Всеобщий смех.
– Элис Петерсон.
– Здесь! – пискнула я – и зашлась в приступе кашля. Конни стукнула меня по спине и шепнула: «Цыц, цыпленок». На протяжении почти всего собрания я мысленно репетировала это свое «здесь» и все-таки сплоховала! Мы листали страницы турнирной сетки, отыскивая раздел «До четырнадцати». Он шел под номером 64. Восемь сеяных игроков были выделены жирными прописными буквами. Мое имя было набрано обычным шрифтом.