Заночевать решили в заросшей кустарником лощине, где заметить их было невозможно, если только не подобраться вплотную. Пока Мирон, Женька и Битый обустраивали лагерь, Йеми давал Балису и Сашке последние наставления о том, как вести себя в городе. По окончании инструктажа протянул небольшой свиток, перевязанный тонкой и липкой на ощупь, вероятно — просмоленной, веревкой, один из концов которой был украшен небольшой сургучной печатью.
— Что это? — удивился Балис.
— Читать умеешь?
— На своём языке — умею. На вашем — не пробовал.
— Попробуй.
Развернув свиток, Гаяускас попытался в неровном свете небольшого костерка разобрать начертанные письмена. Тщетно. Чудесным образом приобретенное знание языка касалось только устной речи.
— Здесь написано, что предъявитель сего, именем Балис, младший гражданин, состоит на службе у благородного сета Олуса Колины Планка и послан оным сетом в город Плесков по его, сета, делам.
— Неплохо.
— Лишний раз грамотой этой трясти не надо. Только если местная стража прицепится. Лучше всего никакой лишней памяти в городе о себе не оставлять.
— Еще бы не лучше, — усмехнулся отставной капитан. — А чего только на меня одного?
— А про Сашу скажешь: "Это со мной". Младший гражданин вполне может иметь своих слуг. Особенно подростков. Дело житейское.
— Ясно. А почему — "младший"?
— Так, мы с тобой это уже обсуждали. Ты сегодня кто по происхождению?
— Оксенец, но родился в Море и родного языка не знаю.
— Вот потому и младший, что оксенец. Старшие граждане — это коренные морриты неблагородного происхождения.
— Ясно.
— Больше ничего не забыл?
Балис пожал плечами.
— Вроде, всё помню.
— Хорошо. Дай-ка свой кинжал на минутку.
Немного удивленный, капитан достал из-под плаща универсальный нож.
— Зачем он тебе?
Кагманец несколько мгновений подержал его, чуть покачивая, на ладони, словно взвешивая, а затем резким движением метнул в белевший в свете костра ствол растущей в нескольких шагах молодой березки. Нож с глухим стуком глубоко вонзился в дерево.
— Примерно таким вот образом, — удовлетворенно сказал Йеми. — Это чтобы ты не волновался: я умею кидать не только волшебные кинжалы.
— А разве я волновался?
— Мне показалось, что да. Во всяком случае, когда ты узнал, что на мои кинжалы наложены заклятья, то выглядел очень разочарованным.
— Да я уж и забыл про это, — честно признался морпех. — Но, вообще это хорошо, что умеешь кидать не только волшебные. А то волшебного может не оказаться под рукой, когда будет нужно.
— Поэтому-то и учился кидать обыкновенные, — усмехнулся Йеми, вытаскивая глубоко засевший в дереве нож.
— Остается только надеяться, что это искусство нам в ближайшее время не понадобится.
— Хотелось бы, — вздохнул кагманец. — Да только что-то слабо в это верится…
Хлюп…
Если бы сапоги. В Плесков они с Сашкой отправились в местной одежде, той, что мальчишка закупил в городе несколько дней назад. Башмаки, хоть и кожаные, намокли ещё днём, от ходьбы по мокрой траве. А уж ночью, когда большинство встречных луж и бочажин замечаешь только после того, как в них наступил… Хорошо хоть, что ночи здесь теплые. Настолько теплые, что мокрые одежда и обувь кажутся не такими уж и холодными. А то заработаешь воспаление легких — сколько еще времени Наромарту понадобится, чтобы на ноги поставить. Болезни — не раны, их просто так молитвы не лечат, это Гаяускас выяснил у черного эльфа еще в первый вечер, проведенный в приюте у изонистов.
— Огоньки справа.
— Вижу, Саша. Шагом.
Нехорошее дыхание у мальчишки, тяжелое, прерывистое. Надолго в таком темпе его не хватит. Но ведь и пробежали они уже порядочно. Километров около двадцати отмахали. Где же этот город, чтоб ему стоять до конца времен? По всем расчетам вот-вот должен появиться. Ладно, до выхода из рощи, а там, если впереди ничего, то небольшой привальчик. Хорошо хоть дождь, несколько раз начинавший, было, снова мелко моросить, минут через пять иссякал.
— Город? Балис Валдисович, получается пришли?!
Плесков открылся впереди темной громадой на вершине холма. Лишь в некоторых местах зубцы на стене словно подсвечивались изнутри — надо полагать, от факелов, облегчавших свой нелегкий труд караульных.
— Получается, пришли.
— И что мы теперь будем делать?
— Есть и спать. Есть — по желанию, спать — по очереди. Сначала я, потом ты.
— А в город не будем пробираться?
— Подождем утра и войдем через ворота, как и подобает честным торговцам. Смысла никакого ночью через стену лезть нет, трактирщика этого среди ночи, наверное, из пушки будить нужно. Зачем нам привлекать к себе внимание всего квартала? А вот заметить, как мы через стену лезем — могут запросто. Так что, риск явно неоправданный. Поэтому торопиться мы не станем.
Попутно с объяснениями, капитан уже рубил ножом ветки для подстилки. Сашка сбросил с плеч котомку, и привалился спиной к стволу ближайшего дерева.
— Ноги разотри, — посоветовал Балис. — Промок, небось, до колен.
— До ушей, — с готовностью откликнулся мальчишка. Голос немного прерывался, но чувствовалось что казачонок собой доволен: ещё бы, выдержал форсированный марш, не подвел. — Я там в кустарник врезался, а он мокрый весь…
— Плохо, — мрачно заключил морпех. — Сухой-то одежды у нас нет. Простыть недолго.
— Плохо, — всё так же с готовностью подтвердил Сашка. — И растереться-то нечем…
— Возьми у меня в мешке. Что-то вроде полотенца сверху лежит.
— Здорово. А где Вы его взяли?
— У Битого попросил, когда он вещи в дорогу собирал.
— Неужели знали, что понадобится? — изумился мальчишка, оторвавшись от распутывания узла на заплечном мешке отставного капитана.
— А чего тут знать? Погода еще вчера портиться начала. Идти ночью по лесу во время дождя и не намокнуть — это фантастика.
— Что? — очередной раз споткнулся об непонятное слово паренёк.
— Ну, сказка. Небывальщина. Мы почти наверняка должны были промокнуть? Так что, всё просто.
— Всё просто, когда объяснят, — вздохнул Сашка. Достав полотенце, он скинул плащ и рубаху и принялся растираться, пока не почувствовал, как по телу разливается тепло.
— Эх, стог сена бы сейчас, — мечтательно произнес подросток. — Закопался — и спи. А одежда до утра высохнет.
— Нет здесь сена. Наверное, не косят.
— Так трава ещё не подросла, чего косить-то? — в голосе казачонка сквозило искреннее недоумение. Балис, городской житель, о косьбе имел самое отдаленное представление, мальчишке же всё это казалось само собой разумеющимся.
— Понятно. Но как бы то ни было, сена нет, значит, довольствуемся тем, что есть.
Ответа не последовало. Закончив приготовление импровизированной лежанки, Гаяускас присел рядом с парнишкой.
— Вот что, Саша, надо нам определиться. Сам видишь, влипли мы в этом "новом мире" серьезно — серьёзней некуда. Значит, и нам нужно вести себя соответственно, а не "играть в войнушку". Понимаешь?