— Поближе? Да я к таким тварям по своей воле ближе, чем на бросок копья, не подойду.
— А жаль, — задумчиво протянул Гронт.
— Чего жаль?
— Что не подойдешь.
— Это почему же?
— Да потому как если ты подойдешь поближе, то сможешь попасть в них говном, тут то им и придет конец.
— Говном? Каким еще говном? Откуда там у меня говно возьмется?
— Дык, если подойдешь, то сразу и возьмется, — усмехнулся Гронт. — Тогда и узнаешь, откуда.
Дружный хохот наемников разрядил немного накалившуюся обстановку.
То, что ребята побаивались нежить, было нормально. Джеральд и сам ее побаивался. Одно дело сражаться с противниками из плоти и крови и совсем другое воевать с выползшими из могил полуразложившимися трупами. Страх и брезгливость — вот те чувства, которые вызывали у Джеральда ходячие мертвецы, и то, что сегодня они должны были стать его союзниками, ничего не меняло. Но страх — страхом, брезгливость — брезгливостью, а если этот ходячий труп примет на себя предназначенный ему, Джеральду, удар, то протестовать против этого может кто угодно, но только не он, Джеральд. И если Кебе сможет выполнить эту часть плана и поставить мертвяков между наемниками и погоней, то, право слово, парня надо будет отблагодарить так, чтобы на всю жизнь запомнил.
— Джер, никак костер горит, — подал голос Гвидерий.
Старый наемник бросил взгляд, куда указывал рукою лучник — и впрямь справа от их пути где-то вдали мерцал огонек.
— Как думаешь, с того берега костра не видно? — поинтересовался Аргентий.
— Парень не дурак, должен был запомнить. Давай, заворачивай, и правим к этому огоньку.
— А если это не наш волшебник, а кто-то другой?
— Доедем — разберемся.
— А может, вперед дозор послать?
— Аргентий, а ты дома, когда нужду справить собираешься, тоже вперед себя в отхожее место дозор посылаешь?
Моррит обиженно фыркнул. Раньше Джеральд не путал осторожность с трусостью. Видно, стареет Белогривый. В следующий раз надо будет крепко подумать, прежде чем соглашаться отправиться на промысел под его началом.
А Джеральд, ударив пятками в бока коня, уверенно послал его вперед. Его все сильнее охватывал азарт предстоящего дела. Он любил свое ремесло — а иначе бы и не добился в нем такого успеха. Да просто бы не стал этим заниматься. Пошел бы лепить горшки, шить рубахи или деревья валить. Если у мужика руки из правильного места растут, да на плечах голова, а не тыква, то на кусок хлеба, кувшин пива, бусы жене, рубаху сыну и платье дочери по всякому заработать можно. Но кому-то по душе тихая и спокойная жизнь, а ему, Джеральду, не живется без того, чтобы рисковать, постоянно испытывать себя. Настоящий мужчина все время должен доказывать, чего он стоит. Всем. Сначала — родителям, потом — жене, соседям, знакомым, детям… Такова жизнь, и не ему это менять. Да он и не собирался.
И сейчас он снова рисковал жизнью, чтобы подтвердить свою репутацию. А мысли снова вернулись к тому, о чем он запрещал себе думать все эти дни — о возможности предательства. Эта догадка возникла у него сразу же после второго разговора с Нурлакатамом, когда маг ознакомил его со своим планом. Слов нет, план был хорош, очень хорош. Только вот, знающий этот план знал и все шаги отряда Джеральда. И, если план вдруг станет известен оборотням, то подстроить ловушку, из которой никто не сможет уйти — плёвое дело. То, что план составил не чернокнижник — наемник был готов заложить голову. Тот, кто всё это придумал, имел обширные познания и опыт в военном деле, которых у волшебника быть никак не могло. Одним чтением книг таких познаний не наберешься, тут надо еще мечом помахать, на брюхе по грязи поползать, походной каши пожрать, и много еще чего… Но зато человек с такими знаниями может занимать довольно высокое положение в Империи. Настолько высокое, что для его упрочения могут потребоваться, например, хорошие отношения с правящей верхушкой Кагмана. И трудно найти лучший способ войти в доверие к господарю и его окружению, чем помочь им спасти несчастного ребенка от похищения злодеями-наемниками. Понятное дело, что будет с этими наемниками дальше, этого царедворца совсем не волнует. А вот для Джеральда этот вопрос имел как раз огромную важность, и ответ на него был известен: тигрицы расправятся с похитителями быстро и жестоко. Так что, такой вариант развития событий был для наемников наиболее опасным, а главное, предугадать и предупредить такое развитие событий было невозможно. Что ж, такова доля наемника…
Конь взлетел на небольшой пригорок, и совсем рядом, в лощине на склоне соседнего холма, Джеральд увидел костер и сидящую около него закутанную в темный плащ фигуру. Рядом с костром, отбрасывая длинные тени, были установлены в пирамиду несколько копий. Сомнений не оставалось: они встретили именно Кебе. А вот следов умертвий не было видно. Никаких. И это обеспокоило наемника.
Услышав приближение отряда, чернокожий юноша поднялся на ноги.
— Это ты, рив Джеральд? — обратился он к приближающимся всадникам.
Наемник ухмыльнулся. Еще в первый день их путешествия Оудин шутки ради втолковал пареньку, что к командиру отряда надлежит обращаться "рив Джеральд" — когда-то давно в Толинике ривом именовался предводитель общины. Кебе воспринял слова воина с полной серьезностью и всю дорогу именовал Джеральда этим титулом. Сначала наемника это забавляло, а когда надоело, то менять что-либо было уже поздновато. Тем более что втянувшиеся в эту игру остальные члены отряда так же стали иногда называть его ривом.
— А кто еще тут может ночью шататься? — ухмыльнулся в ответ Джеральд, подъезжая к костру.
— Мало ли, кого сюда принесет…
— Плот готов?
— Да, как только стемнело, его перенесли на реку. Думаю, вы будете довольны.
— Надеюсь. Где твои упыри? — прервал объяснения наемник.
— Здесь, в овраге. Только с твоего позволения, это не упыри, а зомби и…
— Разницы нет, — снова прервал мага воин. — Сколько их?
— Десять зомби и три скелета, рив Джеральд.
— Ты их контролируешь?
— Полностью.
— Лучше бы было, чтобы ты сказал правду… Как долго они смогут сдерживать тигров?
— Смотря сколько их будет…
— Откуда мне знать, — раздраженно буркнул Джеральд. — Трое, четверо… Надеюсь, не больше.
— Полагаю, что стольких оборотней они просто разорвут. Умбриэль еще совсем слаб, а сила оборотней связана с его силой. В худшем случае, в живых останется лишь один из них.
— Смотри, парень, мне нужна правда.
— Я говорю правду, только…
— Что только?
— Зомби будут рвать оборотней когтями, но скелетам нужно оружие, рив Джеральд. Иначе от них никакого толку.
— Какое оружие?
— Любое. Мечи, топоры, кинжалы… Они с любым оружием обращаются одинаково неумело.
— Аэлис тебя забери. Оружие денег стоит, а теперь мы должны его выкинуть за просто так.
Джеральд на мгновение задумался.
— А с копьями они управятся?
— Да, рив Джеральд.
— Хорошо. Аргентий, Оудин, Гвидерий, как только переправимся назад — кидайте здесь свои копья. Забудете — башку оторву. Ясно?
Нестройный хор голосов подтвердил, что приказание понято. Наемник поздравил себя с удачным решением: копье дешевле топора на целый марет, да и для боя с тиграми (а преследовать их оборотни будут, конечно, в зверином виде, в котором движутся намного быстрее) оно подходит гораздо больше.
— Так, а ты, парень, выводи своих воинов, сразу как мы достигнем того берега. Им обратно плот перетягивать. Понял?
— Конечно, рив Джеральд.
— Разбирай копья, ребята. Оудин, коней наших стреножь и оставь за холмом, чтобы мертвяки их не пугали. Потом подходи к плоту.
— Понятно.
— Остальные шагайте на берег и ждите меня, — спешившись, подал команду Джеральд.
— А ты что? — поинтересовался Гронт.
— А я проведу смотр нашему резерву.
Поняв, что собирается делать их командир, наемники резво спешились, похватали из пирамиды копья и заторопились к реке. Разглядывать мертвяков никто из них не собирался. Все они обладали крепкими нервами и не боялись смерти, но покойник потому и называется покойником, что спокойно лежит на месте, что бы вокруг не происходило. А ежели покойник начинает ходить, какой же он после этого покойник? Избави боги от встреч с таким…