— Достойное учение, на мой взгляд, — заметил черный эльф. — Но если Иссон — бог, то его священники должны получать от него силу и творить чудеса.
— И они получают её. Но те, кто не верят, говорят, что это — не чудеса, а результат магии или мысленного воздействия. Среди адептов Иссона на самом деле много магов и псиоников. Ведь инквизиция жестоко преследует и тех и других.
— Кто такие псионики? — не понял Женька.
— Это те, мозг которых может устанавливать контакт с другими разумами… И еще некоторые вещи. Например, некоторые из них способны предвидеть будущее, передвигать предметы.
— Понятно, — кивнул подросток. — У нас таких называют экстрасенсы. А Балис бы сказал, что все они — выдумщики и шарлатаны.
Наромарт вздохнул.
— Балис очень уж упрощенно воспринимает мир. Меня это очень сильно удивляет.
— А меня — нет, — сообщил мальчишка. — В нашем мире большинство такие, как он. Потому что чудес у нас не бывает.
— Бывают в вашем мире чудеса, — не согласился Наромарт. — Ты сам рассказывал.
"Что и требовалось доказать", — подумал Йеми. Мало того, что все незнакомцы не принадлежат Вейтаре, они ещё и попали сюда из разных миров, и знают друг о друге не так уж и много.
— Сказки нашего мира я рассказывал, — отмахнулся Женька. — Сказки. В них бывает всё. А вот в жизни никаких чудес нет. Поэтому большинство людей ни во что не верят.
— И в богов? — ужаснулся Йеми.
— Ну, как сказать… Храмов много, и люди в храмы ходят. Только вот в книгах учат одной вере, а ведут себя люди совсем по-другому. И все это видят.
— А разве боги не наказывают тех, кто прикрывается их именем? — недоверчиво спросил эльф.
— А кто их разберет? Священники говорят, что наказывают. Только как это проверишь? Вот Зуратели — боги наказали или оно само случилось?
— Трудный вопрос, — согласился Наромарт. — Понимаешь, боги могут действовать непосредственно, а могут — через нас. Мы им молимся, они — направляют наши поступки.
— А проще можно? — с явным раздражением спросил мальчишка. — Когда ты отправился бороться с Зуратели — это твой поступок — или воля Элистри? Или вот когда Йеми помогает кому-то, это сам Йеми — или его Иссон?
— Мы в таких случаях вместе…
— А сам ты можешь сделать что-то хорошее? Без Элистри?
— Ты не понимаешь, Женя. Это бессмысленный вопрос. Я не могу быть без Элистри. Если я остаюсь без неё, то уже перестаю быть собой.
— Значит, сейчас ты — не ты? Сам говорил, Элистри нет в этом мире, значит, она тебя покинула.
— Она со мной. Она всегда со мной. В этом мире нет её могущества. Но вера — не торговля. Я служу Элистри не потому, что она дает мне силы, а потому, что хочу идти её путем.
— Тебе определенно надо поговорить со священниками Иссона, — убежденно заявил Йеми. — Сейчас ты почти повторил его слова. Он учил, что тем, кто говорит о том, что бог покинул его, нужно заглянуть в свою душу и поискать бога там: не окажется ли, что они сами покинули бога. Если в душе нет веры, то сколь бы ни было велико могущества бога, он не сможет вести за собой эту душу. Но только пока мы не вернулись в Кагман, не вздумай проповедовать свою веру.
— Это не понравится инквизиторам?
— Не только. Инквизиторам не понравится, что проповедуется чуждая вера, и что её проповедует нечка. Но есть ещё и стражники, которым не понравится проповедующий раб.
— Я тебя понимаю Йеми. Скажу так: я не намерен специально собирать вокруг себя народ и читать ему проповедь. Но если кто-то, как сейчас, сам захочет узнать о моей вере, то мой долг священника рассказать ему всё как можно подробнее и понятнее.
— Ну, в таком случае я за тебя спокоен, — усмехнулся кагманец. — В Торопии вряд ли кому в голову придет расспрашивать о вере чужого раба. Это не в местных обычаях.
Темные силуэты стен Плескова они увидели ещё до рассвета. Впрочем, оказалось, что Йеми именно на это и рассчитывал. По его предложению повозки остановились в фисташковой рощице примерно в трети сухопутной лины от города — на импровизированный военный совет.
— Сначала надо узнать новости от Сибайи, — объяснил кагманец своим спутникам. — Они преследовали похитителей до города и должны хоть что-то о них узнать.
— А как они нас найдут? — поинтересовался Женька.
— За этим дело не станет, — улыбнулся купец. — Ушастика они почувствуют даже за пару лин. Так что скоро здесь будет кто-то из них. А пока что, давайте обсудим наши планы.
— Наши планы очень зависят от того, что расскажут твои… — Мирон замялся, подыскивая подходящее слово.
— Сограждане, — подсказал Йеми.
— Да, сограждане. Если мы на что-то настроимся заранее, то будет трудно себя переубедить, даже если ситуация будет требовать иного решения.
— Тогда, полагаю, пора выслушать сограждан, — предложил Наромарт. И, обернувшись в темноту деревьев, негромко позвал: — Курро, выходи. Что ты прячешься?
Из фисташковой чащи с шумом выбрался крупный мужчина. Это и впрямь был Курро, босой, одетый в серую полотняную рубашку и такие же штаны. Одежда явно была позаимствована с чужого плеча, причем её прежний хозяин дородностью до тигра-оборотня явно не дотягивал: и рубаха, и штаны при каждом движении трещали по всем швам и грозили вот-вот лопнуть.
— Как же ты узнал, что я здесь? — изумленно спросил он у Наромарта.
— Услышал, — с улыбкой ответил целитель и поднес левую руку к единственному уцелевшему уху.
— У тебя хороший слух, парень, — одобрительно кивнул тигр-оборотень и повернулся к Йеми. — В общем, так. Эти мерзавцы в городе. Мы гнались за ними до самых стен, но они сумели проскользнуть внутрь.
— Как они это сделали?
— Там недалеко был подземный ход…
— Был?
— Они его за собой обвалили, — виновато развел руками толстяк.
Йеми между тем сосредоточенно обдумывал услышанное. Это были не такие уж и плохие новости. Подземные ходы из города за стены контролировало сообщество плесковских воров. Воспользоваться ими без ведома и согласия сообщества было никому не под силу. А значит тот, у кого есть знакомство в кругу авторитетных воров города, легко мог узнать, кто были похитители. Надо ли говорить, что знакомства у Йеми были, очень даже серьезные знакомства. Вот только хвастаться этим перед пришельцами из иных миров ему совсем не хотелось. Выходит, ему теперь надо найти благовидный предлог, чтобы от них отвязаться… Ну, за этим дело не станет — предлог, можно сказать, сам на язык просится. Только не надо торопиться его пускать в ход, хорошо бы самих путников подвести к тому, что им лучше в город не входить… пока сам Йеми их не позовет.
— Значит, они спрятались в городе…
— Да, а нас Сибайя разделила на три отряда, каждый из которых наблюдает за своими воротами. Будь уверен, Риону они мимо нас никак не смогут провести.
— Не сомневаюсь, — проворчал кагманец. — Только, смотрите, чтобы кто-нибудь из проживающих вблизи от города не заметил слишком больших кошек.
— Тебе бы только всех учить, — обидчиво протянул оборотень.
— Что делать, Курро. Разве я виноват в том, что ты шастаешь по чужим дворам и таскаешь одежду?
Толстяк широко ухмыльнулся.
— Это у вас, людей, ходить в натуральном виде считается неприличным. Когда-то давно я тоже так думал, но, пожив тигриной жизнью, поменял своё мнение. Но к чужим предрассудкам нужно, по возможности, относится с пониманием… К тому же, если тебя я знаю давно, то как бы восприняли мою наготу твои друзья, я даже не могу предположить. Вдруг бы их это оскорбило?
— С чего это ты взял, что я буду не один?
— Эти ребята не похожи на тех, кто предоставят разбираться с похитителями их детей посторонним людям, — снова ухмыльнулся Курро. — Или я ошибаюсь?
— Ты абсолютно прав, — заверил его Наромарт.
— То-то же, — довольно заключил тигр-оборотень. — Ладно, хватит болтать. Я пошел к своим, а то уже светает.