— Герой вернулся домой, — без особой охоты сообщил Женька.
— Что перебил всех и захватил сорок островов? — не унимался казачонок.
— Нет, нашел слабость у тех, кто их захватил.
— Вот видишь, я же с самого начала сказал…
— Что видишь? — рассердился Женька. — Это же книга. В книгах всегда так бывает: сначала героя загоняют в безвыходное положение, а потом он чудом спасается и всех побеждает. А в жизни все по-другому. В жизни чудес не бывает.
— Это как посмотреть, — возразил Наромарт. — Взять хоть нашу историю. С одной стороны, нашу победу над Зуратели можно считать и чудом, а с другой — все закономерно. Рано или поздно, но его тайна все равно была бы раскрыта, и возмездие бы его настигло.
— Ага, рано или поздно… Для того, кому поздно, от этого не легче…
— А кому, вообще говоря, поздно? Для превращенных в камень время останавливается, Анна-Селена может подтвердить.
— Могу, — охотно откликнулась девочка. — Сначала я рисовала в мастерской, потом вдруг что-то случилось — и я уже во дворе. А между этим как будто ничего и не было. Я даже испугаться не успела.
— Это хорошо, что Зуратели был псих и только превращал людей в камень. А если бы он их убивал? — не сдавался Женька.
— Убрать все зло из мира — не в моей власти, — вздохнул Наромарт. — И не в твоей. И ни в чьей из нас. И я не верю тем, кто громко обещает сделать жизнь каждого счастливо и беззаботной. Но это и не нужно…
— А что же нужно? — поинтересовался Балис. Лезть в спор детей ему казалось не солидным, но последние слова эльфа затронули старую рану в его душе.
— Нужно всего лишь стараться жить так, чтобы вокруг себя было меньше зла и больше добра. Не кидаться устроить жизнь тех, кто обитает где-то далеко и о ком ты почти ничего не знаешь, а помогать тем, кто рядом: родным, друзьям, знакомым.
— И всё?
— А разве этого мало? Ведь каждый — чей-то родственник или знакомый. И если в его беде помогут близкие, то зачем ему нужна помощь героя, пришедшего откуда-то издалека…
— И для полного соответствия своим словам тебе надо было отказаться от борьбы с Зуратели. Ты же не житель Риттерберга, — усмехнулся Женька.
— Во-первых, я не закон издаю, а даю совет, к тому же очень общий. Я не герой и приключений на свою голову не ищу, но уж если они меня находят, то я от них не прячусь. Во-вторых, неправильно говорить, что Зуратели победил я. Один бы я с ним никогда не справился: Зуко, мадемуазель Виолетта, Евсей Доксеев, ты — все поучаствовали.
— Ага, особенно этот предатель, — настроение у Женьки окончательно испортилось, когда Наромарт упомянул его в одном ряду с русийским магом.
— А, по-моему, он как раз делал то же самое, что и эти твои ребята с островов. Велика ли разница, как убить — своими руками или руками другого человека?
— Ребята с островов друг друга не знали. А к Евсею мы в гости пришли, как к другу. Чай вместе пили, все рассказали… Если он так Зуратели боялся — мог бы сразу отказаться нам помогать. А то сначала помог, а потом предал. Тоже мне, Рыцарь Крапивы. Если они все такие предатели, то правильно их повсюду не любят!
— Ребята с островов знали, что против них — не враги, а такие же, как и они — которых заставили. Это же не враги, я бы их убивать не стал, — улучил возможность высказаться Сережка.
— Это вот так здесь говорить хорошо, когда для тебя это все сказки. А когда в лицо тебе направлен меч, и если ты не поднимешь в ответ свой, то умрешь, все сразу становится по-другому, — Женька старался придать своему голосу уверенность, но ему не очень-то это удавалось. Ведь меча ему пока что держать в руках не приходилось — разве что изредка деревянный муляж-бокен, когда на тренировках в секции айкидо отрабатывались приемы самообороны против вооруженного мечом противника. Тогда ему эти занятия казались не очень умными и наивными — трудно себе представить, чтобы в начале третьего тысячелетия кто-то бегал по Киеву с настоящим мечом и желанием убить. Все нормальные убийцы (если только убийцу можно назвать нормальным) давно перешли либо на ножи, либо на огнестрельное оружие. Однако, оказавшись в Риттерберге, свое отношение к тем тренировкам он изменил — теперь полученные знания могли пригодиться в любой момент. Жаль только, что знаний этих оказалось совсем немного, но здесь исправить уже ничего было нельзя.
— Надеюсь, ребята, вам не придется решать эти проблемы на практике, — попробовал подвести итог Мирон. Женька хотел что-то ответить, но не успел: с передка донесся голос правившего фургоном Сашки:
— Эгей, похоже, это наш дуб.
Женька, Сережка и Балис живо соскочили с повозки, Анна-Селена, сидевшая ближе к Сашке, выбралась на передок, Наромарт неуклюже замешкался. Мирон помог ему выбраться из фургона, и теперь все путешественники смотрели на открывшийся впереди вид.
В этом месте ущелье расширялось, стены его становились более пологими, между камней то тут, то там мелькали зеленые пятна травы. Левую стену рассекала узкая щель, куда уходила тонкая лента ответвляющейся дороги. А у самой развилки рос непонятно как здесь очутившийся дуб. Не очень высокий, зато толщиной, наверное, в четыре обхвата, раскинувший во все стороны могучие узловатые ветви, покрытые густой зеленой листвой. Совсем молодой, светло-зеленой листвой, словно сейчас только вступала в свои права весна.
— Думаю, это то место, о котором нам говорилось во снах, без всяких сомнений, — нарушил молчание Наромарт. — Саша, в ущелье точка перехода?
Казачонок прислушался к собственным ощущениям.
— Да, и очень близко.
— Что ж, как и предполагалось… Ну что, поворачиваем?
— Вроде, все уже решили, — недовольно проворчал Женька.
— Тогда, вперед.
Эльф хотел забраться в повозку, но Гаяускас остановил его.
— На два слова, Наромарт.
— Пожалуйста.
Когда они отошли на несколько шагов, чтобы остальные не могли слышать разговора, Балис сказал:
— Сегодня утром Вы сильно помогли мне. После того, как я рассказал Вам о сне, мне стало намного легче.
— Мы договорились, что еще вернемся к нашему разговору, — напомнил темный эльф.
— Верно. И мы обязательно к нему вернемся. Но сейчас разговор не обо мне, а о Вас. Может, Вам тоже стоит более активно бороться со своими страхами?
— Что именно Вы предлагаете?
— Мы сейчас попадем в новый мир. Мир, которого не знаем мы, и который не знает нас. Может, Вам стоит войти в него с открытым лицом?
С минуту Наромарт раздумывал, затем произнес:
— Пусть так!
И, решительно откинув капюшон, вернулся к повозке.
За поворотом дорога довольно резко стала клониться вниз. Склон горы слева неожиданно резко оборвался, открылся котлован глубокой впадины. Гаяускас, давно не бывавший в горах, почувствовал себя несколько неуютно. С одной стороны почти отвесная стена, с другой — пропасть, а между ними — дорога шириной каких-то пяток метров. Он соскочил с повозки, чтобы посмотреть, насколько крут склон котловины. Увиденное не сильно вдохновляло: пусть перед ним оказался и не обрыв, но крутизна склона была на глаз градусов шестьдесят, к тому же сам склон представлял из себя осыпь с густо разбросанными по ней крупными валунами. И только метрах на пятистах книзу он становился более пологим и обрастал невысокими сосенками.
— Неприятный склон, — сообщил Балис, забираясь обратно в повозку.
Наромарт что-то ответил на непонятном ему языке.
— Что? — переспросил Гаяускас.
Темный эльф снова что-то сказал, и капитан снова его не понял. Да и не только капитан.
— Ох ты, мы же с Тропы сошли, как же я забыл, — донесся снаружи голос правящего конем казачонка.
— Что забыл, Саша? — с беспокойством спросил Мирон.
— На Тропе все друг друга понимают. А на Гранях — как придется.
— В-весело, — пробормотал Балис. — И как мы теперь будем?
— Нужен системный подход.
Мирон достал из кармана ветровки блокнот и авторучку и принялся расчерчивать небольшую табличку. С интересом наблюдавший за его действиями, Наромарт откуда-то из складок плаща извлек плоскую металлическую коробочку, больше всего напоминавшую своим видом портсигар, и металлическую же тонкую палочку с заостренным концом. И то и другое он протянул их Нижниченко. Открыв створки, Мирон с удивлением обнаружил, что имеет дело с подобием записной книжки: внутренние стороны металлических пластинок были покрыты слоем воска, на котором отчетливо виднелись нацарапанные палочкой значки. Утвердительно кивнув, Мирон вернул предметы черному эльфу и приступил к опросу.