С некоторых пор история существенно отличается от того образа правды, который содержался, например, в летописях, исправленных и приведенных в соответствие с истиной, — в летописях, оценить которые может любой. Я предполагаю, что склонность историков преуменьшать значение великих событий обусловлена тем, что они видят только общую картину. Это сочетается с желанием навязать неопытному читателю мнение, заведомо сомнительное. Вышесказанное следует всегда иметь в виду, чтобы не поддаться обману. Свойство истории таково, что с течением времени происходит переоценка ценностей, и поэтому приходится все подвергать сомнению. И это никем не оспорено. Весьма огорчительной представляется ситуация, когда исторический материал становится лишь приятным поводом для рассуждений риториков или философов, которые рвут нить незаконченных письменных источников или направляют размышления и память читателей в каком-нибудь ином направлении. Так что читатель имеет право отвергнуть Тимея (356–260 до н. э.) с точки зрения обоих недостатков, ибо он отступает от истории, часто сводя повествование к простым упрекам, — его не зря называют „клеветником“».
Можно предположить, что кроме мифов и фантазий, написанных с неизвестно какой степенью достоверности, сдобренных астрологическими соображениями и оккультными расчетами, ничего не было у тех, кого принято называть «отцами» истории и традиционной хронологии. И с тех пор ничего принципиально нового наука история не приобрела, кроме, может быть, одного: фанатичной уверенности в непогрешимости теории Скалигера и подверстанной к его схеме археологии. Что же теперь делать?
Подгонка схемы
С именами Скалигеров, отца и сына, связываются иногда очень древние события, причем весьма неожиданным образом. Литературный энциклопедический словарь, например, сообщает о литературоведении эпохи Возрождения следующее:
«…новое Л. вырастало на основе „открытия античности“, утверждение оригинальности противоречиво совмещалось с попытками приспособить элементы антич. поэтики к новой лит-ре (перенос на эпопею норм аристотелевского учения о драме в „Рассуждении о поэтическом искусстве“, 1587, Т. Тассо). Восприятие классич. жанров как „вечных“ канонов уживалось со свойственным Возрождению ощущением динамизма и незавершенности. В эпоху Возрождения была заново открыта „Поэтика“ Аристотеля (наиболее важное изд. осуществлено в 1570 Л. Кастельветро), к-рая вместе с „Поэтикой“ Ю. Ц. Скалигера (1561) оказала сильнейшее влияние на последующее Л.»
Но не только «совместная» литературная деятельность Скалигера-старшего и Аристотеля оказала «сильнейшее влияние» на мировую культуру. Если юлианский календарь, как считается, ввел римский император Юлий Цезарь, то так называемый Юлианский период (или цикл) некоторые ученые приписывают Юлию Цезарю Скалигеру, отцу Иосифа Скалигера, основателя научной (или все же каббалистической?) хронологии. Так отец «скромного филолога» тоже оказывается весьма «скромным» литературоведом, если тут уместна ирония. Кстати, в том же XVI веке, при тех же Скалигерах, а возможно, и не без их участия был принят и григорианский календарь, несущественно отличающийся от юлианского.
Посмотрим на примере, в чем заключается работа хронолога. Э. Биккерман сообщает о смысле этой работы так:
«…если говорится, что „Гораций умер на пятый день до декабрьских календ, когда консулами были Г. Марций Цензорин и Г. Асиний Галл“… то с помощью хронологии эта римская дата переводится на нашу систему летосчисления как 27 ноября 8 года до н. э…»
Перевод с календ на эру «от Сотворения мира» делается по таблицам Скалигера, а с этой эры — на эру «от Рождества Христова» по Дионисию Петавиусу (1583–1652). Проблема в том, что до Скалигера и Петавиуса уже существовали сходные таблицы: хронологией «от Сотворения» занимались Евсевий и Иероним, а хронологией «от Рождества Христова» — Дионисий в III веке, и Дионисий Ничтожный (Малый) в VI веке.
Поэтому упомянутый Биккерманом Гораций мог на самом деле умереть, если считать от нашего времени, 750 лет назад, то есть, в рамках традиционной системы, в середине XIII века в Константинополе, но по схеме Скалигера он попадает в Рим I-го века до н. э. и умирает там в восьмом году, по Евсевию — в IV век н. э., а по Иерониму, например, в IX или в V век.
В математических расчетах каждый из хронологов по-своему прав, но получившиеся в результате «Горации» никакого отношения к реальному прошлому человечества не имеют. Так возникают дубликаты («двойники»), которые хорошо — не надо лукавить! — очень хорошо знакомы историкам, как герои с приставкой «псевдо». Например, обращенный в христианство в I веке самим апостолом Павлом Псевдо-Дионисий Ареопагит жил в V веке н. э., причем апокрифическое «Откровение Павла» было написано им, как считают литературоведы, в конце IV века.
Исторические двойники — люди, разнесенные хронологией в разные века, — не обязательно известны под одними и теми же именами, хотя бывает и так. Никифор Калист пишет сочинение «Священная история от Христа до Гераклита». Это какой же Гераклит, спросит изумленный читатель, неужели тот знаменитый Гераклит Эфесский, герой не нашей эры? Нет, скажет историк, это другой какой-то, неизвестный науке Гераклит, он жил после Рождества Христова, хотя и не понятно, почему ему оказано такое уважение в священной истории. Также у Гебера, жившего якобы в XIV веке, и у Джабира ибн Гайана (VIII–IX века) имена схожи, и о них историки пишут: «видимо, речь идет о двух разных алхимиках».
Но как же быть с теми «двойниками», которые вошли в историю под разными прозвищами? Один, например, под греческим, а другой под латинским или еврейским. О том, что они — жертвы хронологической а-синхронизации, и мысли у историков не возникнет! Если же вдруг возникнет, тексты всегда можно было поправить. То, что литературные тексты правили и дополняли на протяжении веков все, кому не лень, тоже хорошо известно и литературоведам, и историкам. Так, А. Кураев пишет о раннехристианском времени:
«…Тексты Оригена проходили тройную правку: со стороны тех православных, которые любили его и хотели защитить от критики; со стороны еретиков, которые хотели сделать Оригена своим единомышленником, и со стороны откровенных недругов Оригена, которые вставляли в его тексты суждения, противопоставляющие его Церкви.
Заметим, что если современные оккультисты полагают, что христиане испортили тексты Оригена, убрав оттуда реинкарнационные рассуждения, то по мнению древних учеников Оригена, отголоски язычества внесены в тексты Оригена позднейшими еретиками».
В допечатную эпоху правка книг начиналась еще при жизни писателя; ее «редактировали» переписчики. Тем более интенсивно она продолжалась после смерти писателя. В тексты нередко вставлялись ссылки на авторов, ставших известными намного позже него.