— Ну, что тут новенького? — первым делом спросила Анна, наконец-то выбравшись из объятий не желавших с нею расставаться участниц тура.
— Всё по-старому, — я галантно предложил даме руку, и она не стала отказываться. — Погода дрянь — единственный солнечный день вчера был, на дорогах мудаки, светает поздно, темнеет рано. Лучше расскажи, как у тебя всё прошло?
— Просто прекрасно! — в голосе Анны прозвучало неподдельное воодушевление. — Сил и нервов, конечно, потребовалось немало, но когда ты видишь, как от твоих усилий люди на глазах становятся счастливее, — это так здорово! Поэтому знаешь, что я решила, пока летела обратно?
— Что?
— Весной непременно организую ещё один тур. Куда-нибудь поближе: в Дахаб или Каппадокию, но организую.
— Ну, я рад, что тебе это дело оказалось настолько по душе, — я вспомнил Тимовы рассуждения о предназначении. Может, Анна, сама того не зная, нашла смысл своей жизни? Делать других счастливее, устраивая для них фитнес-туры. Намного привлекательнее, чем вечно искать приключения на свою вторую голову.
На крыльце аэропорта Анна спросила: — А ты не хочешь составить мне компанию в следующий раз?
— В качестве грубой мужской силы? — я скатил по пандусу её монструозный чемодан.
— В качестве стимула для моих девочек. Знаешь, сколько они о тебе расспрашивали?
— И что, ты ни чуточки не будешь ревновать? — испытывающе прищурился я.
— Ревность — удел слабых и неуверенных, — не без высокомерия ответила Анна.
— Ну-ну, — с крайним скептицизмом пробормотал я себе под нос. Когда-то на другой стороне мультиверсума Дрейк тоже так думал.
Машин на дорогах было не протолкнуться.
— И куда им всем приспичило вечером воскресенья? — ворчал я, плетясь с черепашьей скоростью в плотном потоке.
— Представь, что ты в Индии, — предложила Анна. Она расслабленно полулежала в пассажирском кресле и, кажется, вполне наслаждалась поездкой.
— Нет уж, в Индии хуже, — не согласился я. — Там каждый ещё и сигналит.
На радиостанции поставили рекламный блок, и я переключил магнитолу на другую волну.
День в солнечном огне, в суете,
Погас, сделав нецветным кино,
Ты прошептала мне в темноте,
И я почти поверил, но…
— О, песенка Одиссея, — вспомнил я свою старую ассоциацию.
— Почему Одиссея? — удивилась Анна. — По-моему, обычного курортника, у которого вместе с отпуском подошёл к концу пляжный роман.
— Тоже похоже, — не захотел спорить я. — Пусть это будет песня, с которой Одиссей покидает Огигию после семи лет шикарного курорта.
Анна фыркнула: — Скорее уж после семи лет нытья о жене и доме. И за что только Калипсо его терпела столько времени?
— За героический профиль? — предположил я.
— Или за хороший секс, который не зависит от степени тоски по родине, — Анна прикрыла зевок ладошкой. — Всё, глаза уже слипаются.
— Не спала в самолёте?
— Дремала чуть-чуть. Ты же знаешь, там не особенно поспишь.
— Потерпи, — «Патриот» наконец-то вырвался из пробки, — десять минут, и ты дома.
— Отлично, — устало улыбнулась мне любимая. — Как же я рада, что у тебя получилось меня встретить.
Я тоже был рад, однако ещё сильнее радовался бы, везя её сейчас к себе домой. Две недели целибата — это достаточно долго.
В тот вечер я ограничился нежным поцелуем на прощание, рассчитывая через сутки сполна возместить вынужденное воздержание. Увы и ах, стоило Анне вернуться, как её буквально завалило разнообразными предложениями по фотомодельной работе. Так что и понедельник, и вторник мы общались исключительно по телефону. Я уже начал тихо звереть, однако вечером среды любимая наконец позвала меня в гости. До этого всегда она ночевала у меня, не наоборот, и приглашение, пожалуй, стоило рассматривать, как очередное упрочнение наших отношений. Однако, каюсь, я больше воодушевился самим фактом скорой встречи, чем её возможными значениями.
Я принёс Анне букетище её любимых лилий, смирившись с их жуткой вонючестью. Анна, в свою очередь, приготовила говяжьи стейки, хотя считала красное мясо слишком тяжёлой пищей для ужина. Вышло у неё, как всегда, великолепно, но поскольку мой голод был иного свойства, я наслаждался не столько вкусом еды, сколько упражнением фантазии по раздеванию взглядом очаровательной сотрапезницы. Не удивительно, что до десерта мы так и не добрались.
Секс был отличный. Высший балл, без натяжек. Во время передышки, оглаживая роскошные формы Анны, я промурлыкал ей на ушко: — Красавица моя, как же я скучал.