Санкт Петербург.
— Господа — Император оглядел стоящую перед нм во фрунт четверку — Я не буду награждать вас орденами. За свои подвиги вы их уже получили, а давать кресты за то, что ко мне приехали — глупо.
— Я послужу вам золотой рыбкой, исполню ваши желания — с полной серьезностью сказал он.
— Казак, что хочешь?
— В-А-Ш-Е-И-М-П-Е-Р-А…
— Отставить! Говори коротко!
— Государь, учиться хочу.
— На унтера?
— Никак нет, на офицера!
— А сдюжишь?
— Так точно!
Император чиркнул в блокноте.
— Служи, казак, атаманом станешь — он улыбнулся — а может и фельдмаршалом.
Когда, преклонив колено, Семен Михайлович Буденный будет получать из рук Императрицы маршальский жезл, он вспомнит эти слова.
— А Вы, прапорщик?
— Ваше Величество, — запинаясь и краснея произнес Золотарев — Я человек в армии случайный, я инженером на завод устроиться думал…
— Приходите завтра на Путиловский к директору, не откажет — и сделал еще запись.
— Подпоручик?
— Государь. Прошу направить меня на полигон под Нижним.
— А откуда Вы про него знаете?
— Случайно встретил сослуживца…
— Вот и вся наша секретность — пробурчал Николай — И что Вы, сапер, на артиллерийском полигоне делать станете?
— Ваше Величество, на полигоне будут много стрелять по мишеням. А если вместо мишеней соорудить полевые укрепления, то можно проверить их эффективность и опробовать любые новации.
— Дельно, завтра в моей канцелярии получите направление.
— А Вы граф?
— Прошу личной аудиенции!
— Ваше Величество, занимаясь по службе сбором информации военного характера, я убедился, что разведки у нас, в сущности, нет. Рекогносцировка на местности, поиски пластунов и всё. Агентурная разведка не ведется вовсе. Офицеры штаба вынуждены довольствоваться слухами среди китайских крестьян. Это неприемлемо, о чем подавал рапорт на Ваше имя.
— Благодаря этому рапорту Вы здесь и находитесь. Граф, раз Вы так хорошо понимаете необходимость военной разведки, то Вам её и создавать. Я направлю Вас к господину Зубатову, который сможет Вас многому научить. И не кривитесь. Сергей Васильевич специалист в этом деле. Через месяц жду Вас с докладом.
1904 г.
Финский залив. Борт яхты “Штандарт”
— Кузен, ты не слишком тиранишь бедных финнов? Твои псы цепные уже прославились на весь цивилизованный мир своими страшными изобретениями. Вот, посмотри, что пишут газеты: Столыпинский вагон, Столыпинский галстук…"…Жуткий ряд виселиц на въезде в Гельсингфорс в народе называют улицей или, на местный манер, линией Маннергейма" — Кайзер Вильгельм со вкусом прочитал отрывок из статьи.
— Вилли, если финны не хотят становиться русскими, то скатертью дорога. Однако если они уедут в Америку, то станут американцами, если в Швецию — шведами. Это считается нормальным. Вот у тебя в Рейхе все подданные — немцы. А почему у меня в России должны быть какие-то особые народы? У меня все, независимо от происхождения — русские! Бунтовщиков же во всех странах вешают.
— А поляки? Они русскими не станут никогда, в этом весь смысл их существования. Всех повесишь?
— Польше я дам независимость.
— Что??? — Вильгельм от удивления поперхнулся.
— Вилли, у меня есть план грядущих преобразований. Этот план могут осуществить только Россия и Германия вместе и он даст нашим народам долгие годы благоденствия! Ты хочешь продолжить дело своего деда? Объединить немецкий народ?
— Конечно, но Австрия наш естественный союзник… — Вильгельм был несколько ошарашен напором русского Императора.
— Давно ли твои войска их лупили в хвост и в гриву?
— Ну, положим, тогда ещё не мои…
— Не важно. Важно то, что из Франца-Иосифа песок сыпется. Лоскутная Империя держится чудом. Венгры давно хотят отделиться и не скрывают этого. А нам надо исправлять ошибку, допущенную в сорок восьмом году. Николай Павлович тогда сильно погорячился, спасая Двуединую Монархию от развала, за что и поплатился потом… Ничего, мы эту ошибку исправим. Предательство прощать нельзя!
— Ты хочешь поддержать венгерских сепаратистов? Где же логика?
— Логика как раз есть. Своих революционеров давить, чужих — кормить.
— Но это же… — Вильгельм замялся, подбирая слово вместо слова “подло” Николай его прекрасно понял.
— Вилли, мой долг заботиться о русских, твой — о немцах. О других народах пусть думают их правители.
— Ты знаешь, какой вид фехтования у венгров национальный? — неожиданно спросил Николай.