Когда все вопросы были решены и конструкторы собрались уходить, Дегтярев достал из кармана конверт.
-Владимир Григорьевич, мне тут знакомый оружейный мастер письмо из Харбина прислал. Когда войсковые испытания Вашего автомата закончились, ему в мастерскую принесли полсотни стволов. Мол оружие есть, а патронов к нему нет, придумай что-нибудь. Он и придумал. Выточил в казенник вкладыш под патрон Арисаки. Там у них этих патронов полно.
-И что же из этого вышло? - невесело спросил Федоров. Автомат, в создание которого он вложил душу, после испытаний был напрочь отвергнут.
-Неплохо вышло, автомат вполне надежно стреляет, вот сами почитайте.
Когда подчиненные ушли, оружейник прочитал письмо и схватился за голову. И было от чего. Автомат, кустарно переделанный на допотопный японский патрон, работал лучше, чем со штатным боеприпасом! Почему? Так понятно почему - патрон Арисаки намного слабее, нагрузка на механизм меньше. Отчего же нет жалоб на ухудшение баллистики? Ведь у японского патрона она намного хуже! Федоров вытащил из шкафа все отчеты по испытаниям и стал их перечитывать, делая выписки. Спустя пару часов он устало откинулся на стуле. Статистика говорила, что его оружие применяли на дистанции не более трехсот метров, следовательно, великолепная баллистика его патрона оказалась невостребованной. А это значит, что надо делать новый патрон, по мощности примерно как у Арисаки, но конечно более совершенный. Конструктор обложился справочниками и углубился в расчеты.
***
Разве мог оружейный мастер из Харбина, чье имя так и осталось для истории неизвестным, предполагать, что его письмо коллеге, с описанием технического курьеза, перевернет всю российскую, да и мировую оружейную промышленность? А именно такой переворот совершил, созданный Федоровым, патрон 6.5х40. То ли предвидение гениального русского оружейника, то ли слепой случай, сделали его детище идеальным "промежуточным" патроном. Неоднократные попытки многочисленных конструкторов сделать что-то лучшее, изменив калибр, приводили к обратным результатам. Патрон же Федорова, и через сотню лет оставался в строю. Естественно, за эти годы он прошел многочисленные модификации, но, тем не менее, можно было взять из музея автомат образца 1912 года и, зарядив его наиновейшими патронами, уверенно "поражать живую силу противника".
1910 г.
Остров Эйзель.
Памяти майора Александера.
Серо-зеленый холм выбросил четыре длинных языка пламени, и наблюдатели на соседней возвышенности вскинули бинокли. Далеко, у самого горизонта, маленькая черточка миноносца тащила длинный и низкий щит. Водяные всплески встали позади мишени. Спустя полминуты все повторилось. После каждого залпа упругая воздушная волна толкала стоящих людей, пытаясь опрокинуть их на землю. Несмотря на изрядное расстояние, удар дульных газов был весьма чувствителен. На этот раз два снаряда легли недолетом, а два - перелетом.
- Однако Александров мастер! - сказал один из наблюдателей - со второго залпа накрытие!
Третий залп дал попадание в щит. Четвертый тоже дал попадания, но два или три было не ясно, так как щит развалился, и стрельбу на этом закончили.
- Давайте спустимся вниз, господа - негромко произнес невысокий молодой человек в офицерской форме без знаков различия. Простое русское лицо, кроткая бородка. Мужчина, благодаря непримечательной внешности, мог легко затеряться в толпе. Правда, совершенно седые виски и тонкий шрам на лбу, уходивший под прическу, говорили о том, что этот человек в своей жизни успел хлебнуть лиха.
-Ваше Величество, надо было с самого начала стрельб быть на КП - с раздражением пробурчал пожилой адмирал с одышкой пробираясь меж кустов голубики - там и оптика, видно лучше, и от стрельбы не глохнешь...
- Степан Осипович, не ворчи - улыбнулся Император - Не хотелось смущать стреляющих. Твой же ученик тут командует. Будешь хвалить за отличную стрельбу?
- Вот когда будет первым снарядом вражескому адмиралу в глаз попадать, тогда и похвалю, а пока не за что. Им еще учиться и учиться!
Внизу холма был неприметный провал в земле, укрытый кустами. Там их встретила блестящая свежей краской бронедверь и часовой в парадной форме. По бокам двери, из амбразур, злобно смотрели тупые рыла пулеметов.
Потом было торжественное построение, молебен, долгий осмотр батареи. Инженеры водили Николая по бесконечным подземельям и с восторгом рассказывали о непробиваемой толщине сводов и об орудиях ужасающей силы и безотказности. Первая батарея Моонзундского рубежа вступила в строй.
1910г.
д. Инютино Нижегородской губернии.
Ранним весенним утром в деревню Инютино приехал участковый пристав, Александр Сергеевич Завьялов. Несмотря на столь литературное имя, личностью он был совершенно не романтической. Любил выпить, брал на лапу по мелочи и неудовольствие свое проявлял обычно кулаками. Явление столь высокого начальства деревенского старосту, Ивана Фомича Перепелицына, изрядно напугало. Ведь не просто так в забытую богом деревеньку спозаранку притащился полицейский чин, да ещё со стражниками. Неужели о порубке леса узнал? А как его не рубить, если дерево в хозяйстве потребно, а про барина вот уже сколько лет ни слуху, ни духу?
Однако пристав уличать крестьян в грехах, истинных или мнимых не спешил, водочки откушать соизволил, да и закусить не побрезговал. Такое поведение грозного начальства внушало определенную надежду.
- Есть у меня для тебя, Иван Перепелицын, важные указания, с самого верху! - пристав хрустнул огурчиком и значительно показал пальцем в потолок. Староста внутренне похолодел. Если уж сверху на них внимание обратили, то точно, жди беды.
- А чтобы два раза не повторять, зови сюда ссыльного, как его, Богатырева. Да, вот ещё. Есть у вас в деревне солдаты отставные, кто недавно пришел?
- Есть, Вашеблагородие, Никодимов, из унтеров по увечью списанный...
- Вот его тоже зови.
Староста высунулся в сени и крикнул.
- Мишка! Скубента и Хромого позови! Одна нога здесь - другая там! Быстро!
Вызванные появились и правда быстро, не прошло и пяти минут. Первым вошел отставной унтер, среднего роста, плотный, в солдатской гимнастерке и цивильных штанах. С достоинством поклонился и не торопясь перекрестился на иконы в углу. Появившийся за ним ссыльный, высокий, худой, в студенческой шинели с эмблемами Высшего Императорского Училища вел себя совсем по другому. Он явно нервничал и ничего хорошего от вызова не ждал.
-Значится, так - пристав оглядел вошедших, сделал для себя какой-то вывод и уперся взглядом в старосту. - Сеяться в этом году вы не будете.
- Это как, Ваше Благородие? - староста от такой новости аж рот открыл.
- А вот так! Пасть захлопни! Переселяют вас - Новость явно не вызывала у Александра Сергеича энтузиазма, раздражение так и выплескивалось наружу.
- Куда?
- На кудыкину гору. Как озимые уберете, так и поедете. В Желтороссию.
-Это где?
- Далеко. Всю Сибирь проедете, вот там она и будет.
- Батюшка помилуй! - Иван Фомич грохнулся на колени - За что?! Мы того лесу всего ничего порубили, неужто за такую малость сразу в Сибирь? Защити нас, отец родной, а мы уж не поскупимся...
Завьялов махнул рукой, словно мух отгонял.
- Что ты несешь, какой лес? Переселенческая программа, будь она неладна. Распоряжение самим товарищем министра подписано, все уже давно решено. А мне, будто делать нечего, "организовать с наивозможным прилежанием" - передразнил он фразу из документа.
- Так что не ной. Садись и слушай внимательно, дважды повторять не буду. Вам будут выделены подводы из расчета две на семью. Они вас до станции довезут, а там уж не моя забота. Дату скажут позднее, но вы должны собраться заранее, поезд ждать не будет.