Да, во время последнего нашего посещения Северного вокзала, у того серебристого столба, Зоря, наконец, спросила:
– А почему ты дал телеграмму из Кунгура, а не сразу, как только узнал, что едешь? Ты себе не можешь представить, как я перенервничала. А так бы я успела бы придти в себя…
– Прости. – просто не было такой возможности. То некогда было, то не попадались телеграфы, да и поезд нельзя было покинуть, даже выйти из вагона. Настоящая возможность появилась только на станции Кунгур… – ответил я.
И тут мне отчетливо представилось, что могло бы произойти, если бы Зоря имела в своем распоряжении 10 дней?!.. Я просто испугался. По-настоящему. Ведь Зоря успела бы оповестить всех своих знакомых, родственников, друзей, и тогда на вокзал пришло бы немало любопытных, которые, успев обсудить мои с Зорей отношения, оценивали бы меня, кому как в голову взбредет. Наверняка, помешали бы тому первому поцелую. Потом шумные, бесконечные гостевания друг у друга, ненужные советы… – помешали бы, может быть, даже против их общей воли, случиться тому, что случилось! Позже, когда я познакомился с матерью близкого Зориного друга, она рассказала мне, что всегда в Зоре видела свою невестку и, не появись я так неожиданно, добилась бы своей цели…
… Да мало ли что могло случиться! Я, пытаясь улыбнуться, чтобы скрыть свой испуг, поведал Зоре о возникших опасениях.
– Правда? Ты так подумал? Ты – не помнишь, что я писала? «Что мне делать, чтоб не думать о тебе?..» Не помнишь, что я писала в письме про то колечко, что нашла, и, что мне нагадала спасенная мной старуха?! Я никому не могла бы рассказать, даже маме, даже лучшей свой подруге Верочке! С кем-то обсуждать свои тайны?! А когда Вовка (капитан) стал говорить мне, что ты не мой герой, что он может помочь тебя отправить обратно, то я сказала ему, что не отдам тебя никому, что я тебя люблю ни на кого тебя не променяю, и если он не шутит… я просто выгнала его! Могла бы поколотить, если бы не побоялась испортить праздник. И первую встречу с тобой я не готова была, и не могла ни с кем обсуждать Про телеграмму я даже Верочке не сказала. Это мама проговорилась… Вера еще просилась поехать со мной на вокзал, и я ей категорически запретила. Она просилась постоять в сторонке, только посмотреть, как… я пообещала, что если она попробует – не прощу ей этого никогда!..
Я виновато прижал к себе свою женушку, будто извиняясь за то, что смог допустить какой-то иной ее поступок, за то, что смог удивиться подобному откровению, которое еще явилось для меня большим подарком к нашему Юбилею. Невольно пришлось задуматься над тем, какой подарок должен быть преподнесен мной, чтобы он не уступал Зориному, и хватит ли у меня времени, чтобы не остаться в долгу?!..
… Но следующая спасительная мысль подсказала, что лучшим подарком женушке являюсь Я Сам, как и Она для меня! И благодарить за такие дары нам следует не столько Случай, Провидение, Судьбу, сколько – Друг Друга… Ох, если б Вы знали сколько!
Японо-зырянская любовь (быль, похожая на былину)
Это случилось… Не-ет, конечно же, то, что произошло – не «случай», а – событие! Не оттого ли оно так прочно обосновалось в моей памяти, не покидая её вот уже больше шестидесяти лет. И всякий раз, всплывая, причиняет мне острую боль, погружает в глубокую печаль и… радует! Да-да…
Её, японку – звали Сацико. В ту пору бездетной вдове было лет так – если я правильно понимал язык ее жестов и кокетливую улыбку, соскользнувшую с узких губ – то, скорее всего, за тридцать.
А зырянину Коле – заряжающему второго орудия первого огневого взвода – едва исполнилось восемнадцать. Он прибыл в нашу часть с последним военным призывом из республики Коми, только и успев поучаствовать в событиях на Дальнем Востоке.
Когда же Япония капитулировала и вторая мировая – завершилась, у Сацико с Колей (или у Коли с Сацико) все и началось…
Было это в конце 1945 года на севере Китая – в Маньчжурии.
Наша воинская часть еще оставалась там в ожидании эшелонов для отправки на Родину, и мы временно расположились на окраине города Мукдена в бывших японских казармах.
Но скорая встреча с Отчизной стала по разным причинам откладываться и омрачаться уймой неприятностей – в Китае вспыхнула гражданская война, разгулялись банды. А что стоило наше поселение по соседству с семьями японских офицеров (!?) Ведь они были окаменело закрыты. Даже дети не обращали на нас никого внимания, на наши машины, пушки. Японская замкнутость казалась взрывоопасной…