Мы разошлись, каждый симулировал срочное дело в надежде, что, прикинувшись по горло занятым, и вправду найдет себе занятие. Суперинтендант укрылся в своем кабинете, растворился в облаке трубочного дыма: и его нервам спокойнее, и нашим. Постепенно, но неотвратимо возвращался привычный ритм – за одним лишь исключением.
Я беззастенчиво наблюдала, как Одалия проводит свой первый рабочий день в участке. После того как лейтенант-детектив подвел ее к вешалке и повесил пальто (из тех, что не застегиваются, а запахиваются и колышутся на ходу; лиловое, вероятно, из кашемира, но издали было не разобрать), он устроил ей нечто вроде экскурсии по участку и познакомил с теми, кого они повстречали по пути. Одалия, отметила я, со всеми была любезна и даже слегка подстраивала манеру обращения под каждого. С сержантом держалась формально и вместе с тем женственно. С Мари – по-дружески: несколько фамильярных замечаний, и обе залились громким смехом. И она как в зеркале сумела отразить сдержанность Айрис, соблюдала дистанцию – Айрис, конечно же, это оценила.
Лейтенант-детектив познакомил Одалию и с несколькими патрульными, прежде чем те вышли на дежурство – «на обход», как они говорят. На моих глазах она кокетливо протянула руку О’Нилу, и тот слегка закраснелся и смущенно прикрыл темными ресницами сонные голубые глаза. С Харли Одалия снисходительно похихикала над предложением устроить заговор и разыграть лейтенанта-детектива (того, кажется, эта затея не очень порадовала). Новая машинистка пристально смотрела на Арпа и кивала, пока тот, нервозно жестикулируя маленькими ручками, наставительно объяснял, как важно с педантичной аккуратностью заполнять форму протокола. Грейбену она крепко пожала руку, заглянула в глаза и не улыбнулась его пошлым шуткам: сразу, инстинктивно догадалась, что в отношениях с ним требуются четкие правила.
И вот уже, не успела я собраться с мыслями, лейтенант-детектив и Одалия стояли перед моим столом. Я оторвалась от бумаг, которые до той минуты вычитывала, и напустила на себя вежливый, отстраненный интерес.
– И вот, напоследок, но человек не из последних, очаровательная мисс Бейкер! – возвестил лейтенант.
Я поморщилась. Я же не самовлюбленная дура, знаете ли, и давно уже сообразила, что «очаровательной» меня никто искренне не назовет. Будем откровенны: я заурядна. Волосы – как шерсть у мыши полевой, обыкновенной. Глаза – как у той же мыши. Черты лица правильные, рост средний. Одежда честно сообщает, к какому классу и даже к какой профессии я принадлежу. Я настолько заурядна, что это незаурядно само по себе. Проработав пару лет в полиции, я знаю, как путаются свидетели в показаниях, и готова с уверенностью заявить: я могла бы совершить серию преступлений и остаться на свободе – лишь благодаря тому, что ничем не запомнюсь очевидцам. Моя заурядность – установленный факт, о котором лейтенант-детектив, несомненно, хорошо осведомлен. А потому я была задета столь явным желанием высмеять меня перед новой сотрудницей (зачем? лишь бы свести старые счеты?) и метнула на своего начальника ядовитый взгляд. Но Одалия обеими руками сжала мою ладонь и мгновенно устранила зародившийся было раздор.
– Ну конечно, мисс Бейкер, – замурлыкала она своим необычным голосом. – На той неделе нас друг другу не представили, но я вас запомнила… Я обратила внимание на вашу восхитительную блузку. Еще подумала, какой же у вас замечательный вкус.
Я уставилась на нее. Эта женщина действовала гипнотически. Как ни странно, я готова была принять ее комплимент на веру, хотя прекрасно знала, что ни одна моя блуза никого восхитить не могла. Но затем я вспомнила о потерянной броши: быть может, это завуалированный намек? Дурное предчувствие ледяными иголками закололо в жилах. Я замялась с ответом.
– Другие машинистки называют меня Роуз, – наконец выговорила я.
– Роуз-а, – повторила Одалия. Каким-то чудом легкий призвук вдруг превратил имя некрасивой девушки в название прекрасного цветка. – Приятно познакомиться, Роуз-а, и я…
Не успела она договорить, дверь тесной камеры предварительного заключения распахнулась и прямо к нам ввалился немолодой вонючий пьяница, давно созревший для помывки. Я заметила, как лейтенант-детектив слегка придвинулся ближе к Одалии, словно хотел укрыть ее от опасности. Но, вопреки всеобщим ожиданиям, в защите она отнюдь не нуждалась. Вся работа в участке прекратилась, все стихли и уставились на Одалию, а та мигом собралась с духом и преспокойно шагнула к беглецу.