Про больничные койки можно говорить много. Постоянно думаю о том, скольких пациентов они повидали, сколько из них выздоровело. Кем были эти люди? Это могли быть артисты, повара, сантехники, слесари, директора магазинов, водители, певцы, даже сами врачи и другой медицинский персонал, ставшие жертвами уральской погоды. Но, главное, пациентов выписывают, а жизнь коек продолжается в больнице.
Молодой человек, занимавший мои мысли, находился на своей койке, будто и не уходил никуда. Сегодня я твердо решил поговорить с ним, несмотря на предостережения врачей по поводу его необщительности. К тому же моего пациента с бронхиальной астмой не было на месте, и я решил подождать его прямо в палате.
Незнакомец сидел ко мне спиной за столом и молча ел. Его голова была опущена, а большие глаза были широко открыты и смотрели как бы сквозь стол, в пустоту. Вся его поза выражала то, о чем мне говорили врачи: молодой человек не был готов общаться. На нем все так же были надеты спортивное трико и толстовка, капюшон которой укрывал лысую голову. В моей голове промелькнула мысль: мерзнет, без волос, скорее всего – после химиотерапии.
Я присел на табурет и потрогал ладонью одеяло его соседа, оно было теплым. «Значит, недавно ушел на спирографию[1] и будет не раньше чем через тридцать минут», – подумал я.
Этого времени вполне хватило бы пообщаться с заинтересовавшим меня молодым человеком. Но как? По заверениям врачей, он был совершенно неконтактен, и я мог его разозлить. Но мое сердце упрямо твердило: «Поговори с ним». И я решился.
– Добрый день, как тебя зовут? – спросил я.
– Саша, – ответил молодой человек.
– Как твое самочувствие? – с осторожностью продолжал я.
– Плохое, – отрезал Саша.
– А какое было вчера?
– Такое же.
В его голосе мне послышалась безысходность, и было видно, что Саше с трудом удается говорить. И физически, и морально. Я задал еще несколько несложных вопросов и, получив на них односложные ответы, предложил Саше осмотреть его. Молодой человек очень глубоко вздохнул, медленно встал и, тяжело передвигая ногами, направился в сторону кровати.
«Рост – около 190 сантиметров, вес на вид – около 80 кг», – машинально отметил я про себя.
Он присел на край кровати, и я начал осмотр. Внутри я ликовал: ведь у меня получилось наладить контакт! Однако при прослушивании левого легкого я не услышал в нем дыхания.
Легкое молчало. Я был очень удивлен.
– Доктор, как вас зовут? – спросил Саша.
– Евгений, – ответил я.
– Просто так? Без отчества? – поинтересовался молодой человек.
– До отчества я еще не дорос, – пошутил я в надежде рассмешить своего пациента. И у меня это получилось.
– Интересный вы доктор, да еще и шутите, – заулыбался он.
Наши глаза встретились. В его взгляде одновременно читались какое-то стеснение, вызов и в то же время разочарование, обида и непонимание. Но больше всего было вопросов: «За что? Почему я?»
– Саша, расскажи мне, пожалуйста, что у тебя произошло. Я постараюсь тебе помочь, – решился я наконец, понимая, что сейчас он расскажет мне о себе.
Мой «новый» пациент вздохнул и начал рассказывать:
– Год назад у меня обнаружили опухоль в легком размером с грецкий орех. Я не воспринял это всерьез и отказался от операции. Не до того было. Семья, работа, ребенка на ноги надо поднимать, – пояснил он. – А потом я просто забыл об этом, думал – само пройдет, но спустя год мне стало очень плохо, так я тут и оказался.
Я почувствовал пробегающие по спине мурашки и наворачивающиеся на глаза слезы. С каждым словом его рассказа мне все больше хотелось хоть как-то помочь своему новому знакомому.
– За год опухоль выросла и дала метастазы в печень и поджелудочную железу, – продолжал Саша. – Мне поставили диагноз: онкология четвертой стадии, сильная анемия. Провели химиотерапию, сделали переливание крови, но гемоглобин держался лишь несколько дней, а затем вновь понизился…
Молодой человек сидел на кровати, с грустью рассказывая мне о своей болезни. Я же не мог его спокойно слушать, понимая, что при таком диагнозе Саше оставалось жить не более двух недель.
Дальше я узнал, что за свои двадцать восемь лет Саша не раз оказывался в сложных жизненных ситуациях. Его мать покончила с собой, когда Саше было 8 лет, отец много пил, а потом и вовсе ушел в другую семью. Где парень только не работал – начиная от пункта по приемке металла, заканчивая баром. Узнав о болезни, родственники затаскали его по народным целителям, а затем в очередной раз отправили в больницу, надеясь на исцеление. Но ничего не помогало.