— Маргарита Львовна!
— Ты хочешь спросить меня, Гриша? — откликнулась Маргарита Львовна. — Тогда подними руку.
Гриша поднял руку и встал. Но он не знал, о чём спрашивать. Он стоял, молчал и не мог придумать.
— А почему в ясную погоду небо синее? — вдруг сказал он.
Маргарита Львовна недовольно покачала головой.
— На другом уроке я отвечу. Сейчас у нас русский.
Она снова отошла к доске, а Гриша крутился за партой и старался на неё не смотреть.
«Только бы не села, только бы не села», — думал он.
Но Маргарита Львовна снова решила сесть. И Гриша снова поднял руку. Маргарита Львовна этой руки не заметила. Тогда Гриша крикнул:
— Маргарита Львовна!
— Что такое? — удивилась учительница и даже немного испугалась.
Гриша вскочил.
— Почему, когда луна светит — холодно, а когда солнце — тепло?
— Я тебе всё объясню потом. Садись и больше не спрашивай.
Гриша сел, а Маргарита Львовна прошлась вдоль его колонки.
Она задержалась около стены, потом снова пошла к столу.
— Откройте тетради, — сказала она.
Все зашевелились, зашуршали тетрадями, и Гриша тоже достал свою. Но тут Маргарита Львовна снова пошла к столу.
— Маргарита Львовна! — закричал Гриша в третий раз, уже не поднимая руки.
Маргарита Львовна посмотрела на него и промолчала.
— Маргарита Львовна! — вскочил Гриша. — Почему каменный уголь как камень, а горит?
— Сейчас тебе будет уголь. И угол тоже будет, — сказала Маргарита Львовна спокойным, но очень злым голосом. — Вот этот угол. — Она показала на угол около двери. — Встань сюда, повернись спиной к классу и успокойся. Серёжа, твой брат, никогда такого не делал.
Гриша чуть не заплакал — так глупо всё получилось. Он медленно пошёл в угол и стал там лицом к стене. А все в классе молчали. Гриша стоял и разглядывал крапинки краски…
— На чём я остановилась? — спросила Маргарита Львовна.
В это время раздался грохот. Это стул упал сам по себе. Он упал около Маргариты Львовны, а ломаная ножка отлетела далеко под парты.
— Теперь мне ясно, — сказала Маргарита Львовна. — Костров, садись на место. А после уроков приведёшь папу в школу.
Гриша не понял сначала, зачем папу нужно вести в школу. Он пошёл к парте, а Маргарита Львовна продолжала говорить, не обращая на него внимания.
И только к концу урока Гриша понял. Учительница решила, что стул подставил он, Гриша.
Гриша посмотрел на Сивцова. Тот сидел как ни в чём не бывало. Делал вид, что внимательно слушает. Гриша посмотрел на Саню Куницына. Саня рисовал на ладони чернильные кружки, а потом размазывал их пальцем.
Урок кончился, и Маргарита Львовна сказала:
— Гриша, я напишу записку. Передашь её родителям.
И стала эту записку писать.
А Сивцов сидел за своей партой, смотрел на Гришу злыми глазами и молчал. И никто в классе не сказал, что не Гриша подставил этот ломаный стул, а второгодник Сивцов.
Маргарита Львовна уже подписывалась, и вдруг Саня Куницын рядом с Гришей поднялся и громко сказал:
— Это я, Маргарита Львовна.
— Что — ты? — подняла голову Маргарита Львовна.
— Это я стул поставил. Я больше не буду.
— Правда? — спросила Маргарита Львовна. — Правда? — повторила она ещё раз и оглядела всех.
Но все молчали.
— Хорошо, я поговорю с твоей бабушкой. А Гриша… Гришиных родителей пока вызывать подожду.
Она взяла журнал и вышла из класса.
И второгодник Сивцов сейчас же вскочил.
— Дурак! — закричал он Сане. — И ты дурак тоже! — он повернулся к Грише. — Я и сам бы мог… — Он хотел ещё что-то сказать, но махнул рукой и выбежал в коридор.
Разговор в парадной
Серёжа Костров часто ходил по Тележной улице. Раньше, весной, этой улицы он и не помнил, а теперь каждый день после школы его тянуло сюда. У него были разные дела, например, на углу Суворовского проспекта и Четвёртой Советской улицы. На том углу висела вывеска: «Детская библиотека Смольнинского района». И Серёже давно полагалось сдать книги. В библиотеку. Каждое утро он брал их с собой в школу. «Сегодня уж точно сдам». Кончались уроки, и он шёл к Суворовскому проспекту. «Сегодня ни за что не сверну», — думал он про Тележную улицу. И… сворачивал. «Не сдавал месяц, день уж потерпят, а завтра обязательно сдам». И завтрашним утром снова нёс свои книги в школу.
На Тележной улице не было магазинов. Так бы можно было зайти, спрятаться от дождя, постоять, глядя на тротуар сквозь витрину. Даже афиш, чтобы долго разглядывать их, на этой улице не было.