Серёжа ходил по Тележной взад-вперёд и наконец видел девочку с красным шарфом, Олю Сорокину. Сразу Серёжа скрывался в парадную. Оля проходила мимо, а он выглядывал из-за дверного стекла. Потом он выскакивал на улицу и смотрел, а она шла. Он стоял, готовый снова спрятаться, если она оглянется вдруг, но она не оглядывалась, а шла прямо, почти не сгибаясь, а он всё стоял и смотрел.
Однажды Серёжа наткнулся на Борисова. Вернее, не наткнулся, потому что Борисов шёл по другой стороне. Зачем он пришёл на Тележную — Серёжа в тот раз не понял. Серёжа сделал вид, что не заметил, сделал вид, что разглядывает тучи на небе. И Борисов его не окликнул.
Но когда он дошёл до конца улицы и повернул назад, они снова встретились. Серёжа снова мог бы отвернуться или даже спрятаться в подворотню, но не успел, потому что они — Борисов и Серёжа — столкнулись взглядами. И пришлось Серёже перейти на сторону Борисова, а когда он перешёл, Борисов спросил:
— Откуда и куда? — и улыбнулся.
Если бы Серёжа спросил первым, пришлось бы Борисову отчитываться. А теперь Серёжа не знал, что сказать и махнул рукой:
— Гуляю.
— И я тоже — гуляю, — сказал Борисов.
И они разошлись.
На другой день Серёжа шёл по той же Тележной, и то ли загляделся он на что-нибудь, то ли задумался, но Оля Сорокина появилась вдруг неожиданно и совсем близко.
Серёжа сразу вбежал в парадную и наткнулся в этой парадной, наскочил на стоящего у стены Борисова. Серёжа даже сказать ничего не успел, так это было неожиданно. А Борисов тоже — дёрнулся, сделал странное лицо и выскочил из парадной. От кого он так убегал — Серёжа не понял.
Но зато Серёжа вдруг понял, что это Олина парадная. И стена, на которой нацарапано непонятное слово «полиглот», а рядом две рожи. И батарея, выкрашенная коричневой краской, хотя стена была синей, — всё это Олино, всё это Олина парадная. Через минуту в эту парадную войдёт Оля — и придётся что-то говорить, здороваться, глядеть на неё. К счастью, из парадной был ещё один ход — во двор.
Серёжа побежал по ступенькам к этому ходу, сначала по ступенькам вверх, потом — вниз. Но во двор он не выбежал, а встал у стены, у выхода.
Сразу хлопнула парадная дверь, и Серёжа понял: Оля.
Дверь хлопнула ещё раз, кто-то кашлянул и сказал голосом Борисова:
— Здравствуй.
Серёжа прижался к стене у своего чёрного хода, и мыслей у него никаких в голове не было, и он ничего не чувствовал и ни о чём не думал, только слышал их разговор.
— Ты тут живёшь? — спросил Борисов.
— Живу. А тебе какое дело?
Этих слов Серёжа боялся больше всего. Из-за этих слов он и не подходил к Оле Сорокиной всю осень.
«А тебе какое дело». Значит — уходи, я с тобой разговаривать не хочу и видеть не хочу, и вообще ты мне не знакомый.
Вот что это за слова: «А тебе какое дело».
Но Борисов — он как будто тех слов не услышал и сказал:
— А у меня тут друг живёт, Дима Макринов.
Оля не ответила. Может быть, потому, что Дима Макринов на этой лестнице никогда не жил.
— А ты из школы идёшь? — снова спросил Борисов.
Глупость какую он спрашивал. Любому дураку ясно, что из школы — откуда же ещё, из планетария, что ли.
— Из школы, — ответила Оля.
Она даже и не подумала, что Борисов спросил глупость.
— А я в вашей школе гимнастикой занимаюсь.
Оля молчала.
— А ещё я поэт, — сказал Борисов. — Хочешь, свои стихи прочитаю?
На втором этаже хлопнула дверь, и два человека громко затопали по лестнице. Наконец они вышли.
И вдруг Оля спросила сама:
— Ты какого больше любишь поэта: Пушкина или Лермонтова?
— Пушкина, — сказал Борисов, потому что Пушкин был знаменитей.
— А я Лермонтова.
«Вот врёт, — подумал Серёжа, — он и книг-то не читает, а ходит на свою гимнастику».
— У тебя дома рояль есть, да? — спросил Борисов.
Откуда он это узнал, было неизвестно.
— Пианино.
В это время по лестнице затопали с верхнего этажа.
— Ну, я пойду.
Но тут хлопнула ещё и парадная, и Серёжа услышал голос Олиной мамы.
Мама что-то сказала Оле, Оля ответила. И Борисов сказал что-то про стихи.
Серёжа плохо слышал, потому что по лестнице топали совсем громко, а ещё громче эти топающие разговаривали.
А потом Серёжа услышал:
— Раз пришёл, поднимайся наверх, — это сказала Олина мама весёлым голосом.
И все они трое: Оля, мама и Борисов — пошли по лестнице.
Уже закрылась дверь их квартиры, прошёл наверх ещё кто-то, потом залаяла собака в квартире первого этажа, и только тогда Серёжа отошёл от стены чёрного хода, пошёл к парадной, вышел на улицу и побрёл к перекрёстку.