— Это всё улица! Всё улица! — плакала мама вечером. — Я вам сколько раз говорила: гуляйте втроём. Из-за вас человек мог лишить себя жизни!
Галя и Гриша сидели рядом на диване, опустив головы.
Папа не пошёл в авиамодельный клуб, остался дома и нервно ходил по квартире.
— Но вы скажите, что больше не будете. Дайте мне такое обещание! — повторял он.
И Галя с Гришей отвечали:
— Не будем, мы не будем больше.
У них можно было и не спрашивать. Уж точно — в эту осень они больше на плот не полезут.
Но папа через несколько минут снова им говорил:
— Дайте мне обещание! Твёрдое человеческое слово!
И Серёжу тоже никуда не пустили, хотя он-то, казалось, был и не виноват.
Его оставили дома, запретив выходить на улицу без разрешения.
Потом мама и папа надели пальто и, пошептавшись, ушли из квартиры на час. Через час они вернулись с большим тортом. Мама пошла наверх к старику Бовину, долго стучала в его дверь. Но никто к двери не подошёл, хотя иногда маме казалось, что в комнате Бовина кто-то ходит, а потом она услышала даже кашель.
Утром
Утром по радио диктор прочитал объявление:
— Управление милиции сообщает, — это диктор прочитал строго: — Вчера ученик первого класса Гриша Костров и его сестра, ученица третьего класса Галя Кострова, вместе с мальчиком, фамилия которого не установлена, катались на плоту в районе реки Монастырки. В результате несчастного случая ученик Гриша Костров упал в воду и стал тонуть. На глазах всех прохожих пожилой мужчина в чёрном костюме прыгнул с перил Лавровского моста номер один в воду и спас погибающего школьника. Фамилия пожилого человека осталась неизвестной. Всех свидетелей происшествия городской отдел управления милиции просит позвонить по телефону двенадцать-ноль семь-тридцать девять. Не отпускайте малолетних детей без присмотра на улицу! — снова строго закончил диктор.
— Достукались, доигрались! — сказала мама. — На весь город меня ославили.
— И меня тоже, — вставил папа. — Мне выговор могут дать по профсоюзной линии.
— А всё улица! Кто это был с вами третий, опять Кармен?
Галя кивнула.
— Жаль, в школу опоздаете. Я бы вам показала Кармена! Нет, придётся найти его родителей. Придётся им объяснить, как воспитывают детей!
Сегодня Гале страшно было подходить к школе. Сразу подбегут, начнут спрашивать, что и как. А что она скажет хорошего. «Может, к врачу пойти, сказать: зуб болит. Пусть даже здоровый вытащат, лишь бы не ходить в школу».
Но у самого входа, на улице, Галю ждала старшая пионервожатая.
— Ой, Галочка, — сказала она неожиданно добрым голосом, — что же ты наделала. Педсовет из-за вас собирают. А я так хочу, чтобы ты стала пионеркой.
Галя чуть не заплакала сразу. И старшая пионервожатая добавила:
— Ты не волнуйся. Постараюсь тебя отстоять. А за плот я тебя ещё буду ругать.
И она погрозила пальцем.
Борисов и Оля Сорокина
На первом уроке Борисов подтолкнул Серёжу и придвинул ему промокашку.
— Смотри, я стих написал.
На промокашке было написано вот что:
— Это я про природу. Здорово?
— Зачем? — спросил Серёжа.
— Для Ольги Сорокиной. Она меня просила, чтобы про природу.
Серёжа не ответил.
— Я гимнастикой в её школе занимаюсь.
Серёжа молчал.
— Я ей поэму обещал написать, только когда? Уроков-то задают…
Серёжа молчал по-прежнему.
— Слышишь, а она тебя знает. Вы с ней в электричке ехали.
— В какой электричке? — вырвалось у Серёжи.
— Откуда я знаю. Это она сказала, я-то не ехал. — Борисов помолчал. — Мы с ней договорились дружить.
— Ну и дружите на здоровье, — сказал Серёжа и изо всех сил сделал вид, что слушает учителя.
Коля Потапов
Вечером дверь открыл папа. Следом за ним вошёл Кармен. Кармен молчал, опустив голову. В руках у него был тот же планёр с кривыми крыльями.
Из кухни вышла мама. Но папа сразу сказал:
— Нам некогда. Мы будем работать.
Он снял с Кармена пальто, повесил на вешалку и провёл своего нового знакомого в маленькую комнату.
— Это Кармен? — спросила шёпотом мама.
— Неважно, — сказал папа, — это Коля Потапов. Мы будем работать.
Он захлопнул дверь в маленькую комнату. Из-за двери слышались иногда отдельные слова да шум папиной ножовки.