И вдруг мама начала сама:
— Вы знаете, у нас есть одно «но».
Директор подняла голову от классных списков и удивлённо спросила:
— Какое… «но»?
И сразу улыбнулась.
— Наш Саша способный мальчик…
— Не при нём будь это сказано, — вставила тётя Розалия.
— Наш Саша способный мальчик, но он… — продолжала мама.
— Неужели второгодник! — директор ужасно испугалась, наверное, потому что сразу перестала улыбаться и прикрыла списки. — Как же ты, Саша?
Папа махнул рукой маме и тёте Розалии, чтобы они остановились, и сам начал объяснять.
Лучше бы я за дверью стоял и не слушал, стыдно всё-таки, когда про тебя говорят, что ты не пионер, хоть и по уважительным причинам. Папа хватал себя то за нос, то за уши и всё объяснял, пока директор его не прервала.
— Вы говорите, он не исключался, просто не успели принять из-за частых разъездов?
— Да-да. Конечно, да-да.
— Примем. У нас обязательно его примут. — Она снова заулыбалась. — Сам-то ты хочешь быть пионером, Саша?
У меня вдруг не стало голоса, и поэтому я кивнул и тихо прошептал:
— Да.
— Прекрасно. Ребята дадут ему поручение.
Не люблю я любопытных людей.
Меня часто спрашивают:
— Ты где живёшь?
Будто им так уж обязательно знать мой точный адрес.
Если я говорю, что в гостинице живу, эти любопытные прямо подпрыгивают от удивления и придумывают сто новых вопросов.
— Почему в гостинице? А как? А где?
Или ещё противный вопрос:
— Денег отец твой много зарабатывает?
Я почти всегда вру, если меня так спрашивают.
— Где живу? Да так, далеко, — и машу рукой. — Кто отец? Да так.
Я думаю, человеку вообще нельзя задавать пустые вопросы. Нужно, чтобы самому захотелось про себя рассказать. А такое заслужить ещё надо, потому что не каждому можно все свои тайны доверить. А то, как зовут, даже не знают, а сразу тайны выспрашивать.
Когда я иду в новый класс, я всегда боюсь пустых разных вопросов.
И сегодня утром я решил специально идти тихим шагом, чтобы прийти прямо к звонку. Но по дороге забыл, что спешить мне не надо, перед школой даже побежал бегом и поэтому пришёл рано.
На третьем этаже я отыскал свой класс и стал ходить по коридору около двери, а потом прислонился к окну, будто разглядывал, что там творится на улице.
В классе на меня никто не смотрел, а все смотрели на двух ребят, те рассказывали что-то и махали руками. Рассказывал, в основном, один, а другой быстро повторял за ним:
— Тенц-бемц, и всё в порядке.
Наконец зазвенел звонок. Все, кто были в коридоре, разбежались. Мимо меня быстро прошли учителя. Одна учительница вошла в мой класс и захлопнула дверь. Я всё стоял в коридоре около этой двери и не решался войти.
Вдруг учительница вышла снова, посмотрела на меня и сказала:
— Саша Карамзин, что же ты не в классе?
Я даже вздрогнул, как она мне сказала.
— Это Саша Карамзин, — сказала учительница, закрывая за мной класс, — он будет сидеть… Ты хорошо видишь?
— Хорошо, — сказал я.
— А слышишь?
Я кивнул.
— Он будет сидеть с Коробицыной.
И она показала моё место в конце колонки.
На перемене к столу вышли двое ребят.
— Взносы в Зелёный патруль, — сказал один. — Несите завтра.
— В Красный Крест и Полумесяц тоже не забудьте, — сказал другой.
«Здорово, — подумал я, — принесу завтра взносы и сразу себя проявлю с хорошей стороны».
У меня были деньги на школьный завтрак. Я их посчитал пальцами в кармане, подошёл к столу и спросил:
— Сегодня тоже можно внести? У меня хватит, наверное.
— А вступительные ты заплатил?
— Разве нужно ещё вступительные?
— Членский билет принёс?
— Какой билет?
— Во притворяется! Не знаешь, что ли. Сначала вступить надо, а потом уж членские взносы плати.
И я вдруг испугался, что они могут меня не принять.
— Вы только пионеров принимаете? Или и другим можно?
— Конечно, пионеров. А ты кто, не пионер, что ли?
И они оба удивлённо на меня посмотрели.
Тут загремел новый звонок, все побежали из коридора, толкая друг друга, а я пошёл быстрее к своей парте.
Девочка, с которой меня посадили, была очень странной. Она молчала. Я всё ждал, когда она скажет что-нибудь, но за весь день она не сказала ни слова. Сидела, уткнувшись в свою тетрадь, или смотрела на доску. А на меня не смотрела. Не смотрела в окно. Не смотрела по сторонам. И я тоже стал делать вид, что ею не интересуюсь. Несколько раз мне вдруг казалось, что она меня разглядывает. Я внезапно поворачивался — нет, она листает тетрадь.