А я не кинул. Я выглянул из-за стены и сразу спрятался назад.
— Ура! — снова закричали Чистяков и Четвериков.
А я в это время снова выглянул на улицу.
И тут меня увидела Марина.
Вернее, я даже не знаю, увидела она меня или нет. Просто она оглянулась в тот момент, когда я выглядывал, и сказала:
— Дураки.
И посмотрела на меня так же равнодушно, как на Чистякова и Четверикова.
— Ура, — сказал Четвериков неуверенным голосом, но кидаться не стал.
Они пошли вслед за Мариной и за девчонкой в клетчатом пальто.
А я остался в Марининой подворотне. Я постоял там, отворачивая лицо к стене, а потом пошёл в гостиницу.
В номере было темно. Я зажёг люстру. Всё равно было темно. Я зажёг ещё торшер. Но всё равно было мне темно.
Я вышел в коридор и прошёл по нему до конца. Потом пошёл назад.
— Ищешь что-нибудь, Саша? — спросила дежурная.
Я вернулся к себе и сел читать стихи Пушкина. Но не захотелось мне их читать. Первый раз в жизни.
Потом я лежал на кровати в одежде, хотя за это мама меня ругает. Я лежал и ни о чём не думал.
Марина не пришла в школу.
«Из-за меня она не пришла, — подумал я, — обиделась и не хочет со мной сидеть».
Я пошёл на перемене к выходу — вдруг она опоздала просто. Но и в перемену она не пришла.
Весь день я просидел за партой один.
И только на последнем уроке узнал, что Марина легла в больницу вырезать гланды, чтобы меньше болеть ангиной.
В этот же день меня Носов спросил:
— Купили тебе галстук родители?
— Купили, — сказал я, хоть на самом деле ещё мы покупать не ходили.
— Завтра принеси. Завтра тебя примут.
Я шёл из школы и вдруг увидел, что прохожие странно на меня смотрят. Я тоже на себя посмотрел и увидел, что я бегу.
Так мне хотелось быстрее всё рассказать папе, маме и тёте Розалии. Я забыл даже, что у них опять репетиция нового номера и вернутся они поздно вечером.
Хорошо, что у меня был рубль и ещё четырнадцать копеек. Так что денег на галстук хватало. Только жаль, что мы не вместе его купим.
В пионерском магазине я сразу увидел галстуки. Кроме них, на витрине стояли барабаны, горны и даже знамёна и вымпелы.
— Знамёна тоже купить можно? — удивился я.
— А денег у тебя хватит? — спросила продавщица.
— У нас весь товар продаётся, — сказала другая. — А ты кто? Член совета дружины?
— Нет, меня в пионеры завтра примут.
— Так что ж ты про знамёна… Пожалуйста, выбирай галстук.
Вечером я попробовал галстук примерить перед зеркалом, но никак мне было его не завязать. Я положил его на стол и не ложился спать, ждал папу и маму.
Я так и заснул на стуле, но сразу проснулся, как они вошли, и сказал им про завтра.
Папа сразу сходил за тётей.
Мама включила утюг и стала гладить мой галстук. Потом она завернула галстук в чистое полотенце, чтоб не помять, и я положил его в портфель.
В школу я принёс галстук в портфеле.
Но в этот день меня не приняли.
Ещё с утра я подошёл к Носову.
— Ты сейчас возьмёшь галстук?
— Зачем? — удивился он.
— Чтоб завязали после торжественного обещания. Я в кино видел, как его завязывают.
Носов взял галстук. Полотенце я оставил в портфеле. В перемену Носов понёс галстук из класса, но скоро вернулся.
— Не пришла ещё пионервожатая.
Во вторую перемену он снова унёс мой галстук — и снова принёс назад.
И в третью перемену — то же самое.
— Положи его пока к себе, — сказал он.
Я снова завернул галстук в полотенце и убрал в портфель.
— Вызвали её, старшую пионервожатую, сегодня, а тебя на завтра перенесли, — объяснил Носов.
Я медленно шёл из школы, потому что снова все были на репетиции.
В двух больших термосах на тумбочке стоял мой обед. А на столе лежала новая книга в красивой обложке — «Неизданные стихи Пушкина». Лежала записка от папы: «Дорогой мой сын! Поздравляю тебя…»
Ещё лежала записка от мамы и тёти Розалии: «Любимый Сашенька, мы тебя горячо поздравляем и желаем…»
Я не стал читать, чего они мне пожелали. Сам я сейчас ничего себе не желал.
Удивительно, сколько сегодня утром людей знали о том, что меня принимают в пионеры!
— Привет, пионер! — сказал усатый швейцар в гостинице.
— Принимают? — спросила гардеробщица в гардеробе.
Даже Носов взял галстук не раздумывая.
Я сидел по-прежнему за партой один. Весь урок я переживал, ждал большой перемены.
На большой перемене в класс вошла старшая пионервожатая.
Все успели вскочить, чтобы разбежаться кто куда, но она загородила дверь.