Первое, что он мог вспомнить после того, как его оглушили на Веге 7, было пробуждение в маленькой комнатке. В ней все пропахло минбарцами, висел тот приводящий в ярость запах, напоминавший ему запахи чеснока, гвоздичного масла и стали. Он не знал, сколько времени он провел там, но помнил, как потом его привели в какой-то большой и темный зал и поставили в центр круга из девяти фигур. То был легендарный Серый Совет, не иначе. А потом переправили оттуда сюда, в маленькую, холодную и темную камеру где-то на поверхности планеты. Он пытался мерить ее шагами — восемь вдоль, шесть поперек, но это не избавляло его от тоски, и он попытался представить себе Анну. Не нынешнюю Анну, а ту, какой она была, когда они впервые повстречались, познакомленные его сестрой Элизабет.
Когда и это не помогло, он обратил свои мысли к дочери, которую тоже звали Элизабет, и к их встрече, когда он в последний раз видел ее. Потом она была погребена под тоннами обрушившихся скал, когда минбарцы разбомбили Орион 7. Он даже не получил возможности увидеть ее тело.
Не только его дочь умерла в тот день. Это произошло и с его женой, по крайней мере в духовном смысле. Она замкнулась и возвела стену, ограждая себя и все, чем она когда-либо могла бы стать, от мира. Единственным ее выходом наружу стал алкоголь. Он подозревал, что и сам умер в тот же день, и у него теперь была такая же стена, но только выпивку ему заменяли сражения. Последний натиск на центавриан в секторе 14. Самоубийственное нападение на корабль Серого Совета над Марсом. Освобождение генерала Хейга с Ориона.
В глубине своего сердца капитан Джон Джей Шеридан был мертв, но точно так же было мертво и все человечество, так что это не имело ровным счетом никакого значения.
Он вздрогнул от звука открывающейся двери. В кратком проблеске света кто-то шагнул внутрь, и затем снова вернулась темнота. Темнота и запах. Апельсиновый цвет. Это было невозможно, но это был именно аромат цветка апельсина, точно такой же, какой источали апельсиновые деревья в саду его отца.
Но тут включился свет, и память тридцатилетней давности померкла. Перед ним стояла минбарка. Он вспомнил, что видел ее спорящей в зале Совета.
— Здравствуйте, — негромко сказала она по-английски. — Меня зовут…
— Сатаи Деленн, — закончил он за нее, внимательно ее разглядывая. Она выглядела почти что… хрупкой, но в ее глазах горел слегка затаенный огонь внутренней силы.
Казалось, она тоже изучала его.
— Я слышал, как ваше имя произносили в Совете. Вы та, которая пожелала, чтобы меня послали сюда.
— Вы говорите на нашем языке? — спросила она без удивления в голосе.
— Не только вы одна выучиваете кое-что, поверхностно из языка своего врага. Кстати, а что должно помешать мне разорвать вас на куски прямо здесь и сейчас?
— Вы можете попытаться, но у вас ничего не выйдет.
— Вы можете убить меня лишь раз. Что я теряю?
Она медленно склонила голову.
— Полагаю, у вас есть что-то, ради чего вы живете?
— Да. Есть. Надежда, что мне удастся перед своей смертью убить еще нескольких из вас, чудовищ.
Она заметно удивилась.
— Какая ненависть, — прошептала она на своем родном языке, и потом еще что-то о Валене. — Как же вы можете жить с такой ненавистью?
— Очень просто, поскольку это все, что я чувствую на протяжении десяти лет. Вы забрали у меня мою жизнь, мой дом, родителей, сестру, дочь… Вы лишали меня всего, пока не осталась одна лишь ненависть.
— А может быть, это все, чего вы заслуживаете?
— Возможно, но для меня это уже не имеет значения.
— В таком случае, у меня есть вопрос. Почему вы не напали на меня? Я сатаи. Я олицетворение всего, что вы ненавидите. Почему вы не попытались убить меня?
— Потому что вы ожидали этого от меня, а я не стал бы Старкиллером, если бы делал то, чего от меня ожидают.
— Похоже, что вы почти гордитесь этим прозвищем.
— Заработал его в бою, меня так назвали враги. Конечно горжусь, черт возьми.
— И я столь же горда своим титулом. Сатаи. Возможно, вы понимаете, капитан?
— Мне все равно. Я полагаю, что вы здесь, для того, чтобы допросить меня?
— Нет. Я просто хотела поговорить.
— И вы полагаете, что я поверю вам?
— Нет, — тихо сказала она. Затем она погасила свет и вышла, оставив Шеридана смотреть вслед ей, и лишь слабый след запаха цветущего апельсина напоминал о том, что она была здесь.
— Интересная особа, не правда ли? — произнес другой голос. Женский голос. По-английски.
— Кто здесь? Где вы?
— Здесь, капитан. О, наверное, вам нужен свет?