Так забавно выглядел один незадачливый женишок, у которого не оказалось этой суммы. Маленькие поросячьи глазки на его пухлой физиономии смотрели совершенно растерянно. Вместе со своей невестой он отошел в уголок, надеясь по-видимому терпеливо высидеть заветную патеру, а у хмурой тетки так и не поднялась рука указать ему на дверь.
Через каких-то часа полтора или два мы выбрались на свежий воздух. Как говорится, тили-тили-тесто, жених и невеста.
С этого дня все закрутилось совершенно по сумасшедшему. Я уже сама не знала, куда я бегу и что делаю. Спустя некоторое время наше ожидание сказки нам самим уже казалось глупым и наивным. Оказывается, свадьба не происходит сама по себе, как наступление весны. Это мероприятие нужно долго и тщательно готовить. Или плюнуть на все, заскочить в ЗАГС, а потом немножко покутить в компании друзей. Надо сказать, этот вариант устраивал нас с Сереже максимально, но обе пары родителей были категорически против. Для поддержания собственного имиджа среди многочисленных родственников требовалась свадьба по полной программе, со всеми присущими ей атрибутами.
Хорошо еще, хоть никто не заставлял меня напяливать на голову эту гардину, называемую фатой. По моему разумению, эта деталь призвана исключительно для того, чтобы гостей не шокировал внешний вид невесты, а жених, взглянув, не упал в обморок в самый ответственный момент. Потому что когда кричат «Горько!» можно ведь и глаза закрыть. А все остальное время незачем портить себе аппетит. Я, конечно, далеко не красавица, но все ж таки не настолько страшненькая!
Радовало также, что никто не настаивал на таком непременном атрибуте события, как дурацкая кукла на капоте машины. Надо сказать, наблюдала я как-то совершенно бесподобную картинку. Очередная делегация молодоженов и сопровождающих лиц прибыла на площадь Победы, оставив машины неподалеку. На капоте одной из них как раз красовалась именно такая кукла, в подвенечном наряде с фатой. Только, похоже, прикреплена она была плохо, за время поездки съехала и в настоящее время лежала на спине. К ясному небу задрались раскоряченные ноги, а подол платья встречный ветерок задрал прямо на глупую пластиковую физиономию. Ничего более пошлого я в жизни не видела!
Ладно, кукла куклой, надо было думать о том, что мне одеть-обуть! Требовалось ведь соответствовать!
Естественно, приличных белых туфель у меня не было. Как, впрочем, и каких-нибудь других для продолжения праздника на второй день. А разбитые кроссовки, моя любимая обувь, для этого слабо подходили. Хотя, говорят, был у нас в Минске случай на самой заре кроссовочной моды, когда одна невеста гордо шествовала к памятнику Победы в белом платье с фатой и в кроссовках «Адидас» московского производства. Когда у нее спросили, чем обусловлен сей странный выбор, она ответила с явным недоумением: «Так они же красивые! Поэтому и называются «красовки». Нет, при всей моей любви к этому виду обуви, я считаю, что марш Мендельсона лучше слушать в чем-нибудь более изящном.
Только где ее взять, эту изящную обувь? А в идеале еще и такую, чтобы не было мучительно больно во время всей торжественной церемонии и последующего банкета? Достать что-либо подобное без невероятного блата было практически невозможно. А с блатом дело обстояло еще хуже, чем с туфлями. Лучиком надежды были только талоны в салон «Счастье», которые мы с Сережей получили, подав заявление в ЗАГС. Достойная компенсация за пятирублевую пошлину.
А еще же платье, а еще же какой-то веник или венок надо в голову воткнуть, изобразив из ежика клумбу. А костюм, туфли и рубашка для Сережи! После первых двух недель беготни в нашем активе из его туалетов был в наличии только галстук.
А кафе, в котором должно быть уютно, дешево и сердито. Хорошо хоть, что решение самой главной проблемы — поиска и закупки спиртного с выстаиванием бесконечных очередей — взял на себя папуля. Ко всему прочему родители, будучи людьми трезвомыслящими и лишенными всяческих иллюзий, здраво рассудили, что по ритму жизни парочка молодых слегка чокнутых физиков будет слабо сочетаться с пожилыми степенными пенсионерами, и решили разменять квартиру.
При этом никто не освобождал меня и от служебных обязанностей. А их, этих обязанностей, вдруг сделалась огромная куча. Комлев не ограничился моим литобзором, ему понадобились конкретные исследования в различных режимах работы. При этом остальные тоже были заняты своими кусками этого договора, а единственный человек, которого я могла бы припахать, Олежка, как назло закончил преддипломную практику и сейчас лениво пописывал диплом, сидя в библиотеке и лишь изредка наведываясь в лабораторию.
Целыми днями я что-то мерила, записывала, меняла параметры. Включала, выключала, чем-то щелкала, фотографировала, регистрировала. А потом снова все меняла и повторяла уже с другим кристаллом. Когда ничего не получалось, а случалось такое сплошь и рядом, я изредка как-то отстраненно вспоминала о своих способностях к энергетическому восприятию, пользовалась ими и тут же снова напрочь забывала и о них, и обо всем, с ними связанном. И снова бросалась щелкать, двигать и записывать.
Каждый вечер после очередной нашей совместной пробежки по магазинам, кафе и квартирам, предлагаемым для обмена, я падала в постель полнейшим трупом, а перед глазами продолжала кружиться карусель из туфель, квадратных метров, кристаллов, цветочков на обоях и самих по себе, бутылок и осциллографов. В общем, дурдом полнейший.
Мы не успели оглянуться, как закончился апрель. И правда, в этой суете дни скакали, словно обезумевшие кенгуру. Срочно нужно было ехать в Москву к Комлеву для отчета и дальнейшего продолжения сотрудничества. Появилась возможность хотя бы на немного вырваться из этой сумасшедшей гонки.
Я вот как считаю. Не только необходимость подавать заявление в ЗАГС за три месяца до свадьбы является средством, с помощью которого будущие супруги могут проверить свои чувства на прочность и устойчивость. На нее, на эту проверку, направлена вся наша социалистическая, а тем более перестроечная система.
Какое же взаимопонимание, взаимодействие, взаимовыручку и прочие взаимо- должны проявить будущие молодожены, чтобы добиться всех атрибутов нормальной свадьбы, а именно: регистрации не просто в районном ЗАГСе, а во дворце бракосочетаний, и в такое время, чтобы после торжественной церемонии еще и на банкет часок-другой остался. И в то же время не слишком рано, чтобы жениху успеть проснуться, побриться и вспомнить, что на сегодняшний день намечены некоторые мероприятия, и не забыть заехать за невестой, которая вообще может спать не ложиться, потому что иначе помнет прическу. Какую же силу воли и настойчивость нужно проявить, уговаривая неприступного администратора кафе принять заказ не на те блюда, которые самые дорогие, а на те, которые производят впечатление наиболее съедобных. Какую же нечеловеческую выдержку и толерантность, так необходимые в последующей семейной жизни, воспитают в себе будущие молодожены, уговаривая отстраненных и неприступных служительниц муз торговли, наших недосягаемых продавщиц, подать для примерки другой костюмчик, мотивируя такой мелочью, что брюки достигают только щиколоток — «Отпустите!», а в поясе вовсе не застегиваются — «Похудеете! К свадьбе все худеют!» Что ни говори, а наша система о нас заботится. Правда, как-то слишком уж по-своему, но все-таки.
Такие вот мысли вертелись у меня в голове, в то время как я курила в тамбуре поезда, направляясь в стольный град Москву пред светлые очи профессора Комлева. Необходимо было отвезти ему наши предварительные результаты, а у него забрать новые кристаллы, да в добавок кучу всякой документации. Правда, цель моей командировки занимала меня меньше всего. У меня были еще гораздо более важные задачи. Я заблаговременно предупредила Комлева, что появлюсь у него во второй половине дня, планируя первую провести в стайерском забеге по магазинам. И даже вынужденная разлука с Сережей не сильно расстраивала, потому что мы решили, что на обратном пути я заеду в Смоленск, и мы прекрасно проведем там майские праздники вместе.