После ужина они почти сразу легли спать, потому что на улице уже была ночь, и она была не очень теплая, хотя и без осадков, поэтому не располагала к прогулкам. Проснулся Егор Егорыч уже темной ночью от того что от противоположной стены бил в глаза отраженный яркий свет который даже сквозь веки заставил проснуться.
– Что случилось?
– Хочу сфотографировать этот листок с аккордами и текстом, – ответил племянник освещая телефоном висящий на стене листок с песней хозяина избы.
– А что среди ночи то? До утра не мог потерпеть?
– Вдруг утром забуду. Мне всё равно не спиться. Не привычно как то. Шум леса, мыши где-то шуршат еще и пищат. Дрова в печке трещат, – племянник зачем-то заглянул под листок, который был аккуратно завернут в прозрачную пластиковую пленку и запаян со всех сторон, – Ого! Тут тоже какая-то песня с гитарными аккордами. Автор тот же.
– Это вырезка из какого-то журнала в котором один раз опубликовали его авторские песни. В этом журнале еще вставки были толи с пластинками, толи с дисками какими то. На них были записаны его песни. Вот он и повешал этот листок на стену как память о признании своего творчества. Сколько лет он здесь висит я уже и не помню, – проговорил егерь сквозь сон и переворачиваясь на другой бок подальше от резкого белого света издаваемого телефоном, – вот сколько медведи лазят в избушку, постоянно всё срывают со стен, а листок этот так и висит.
– Хватит уже про своих медведей, итак уснуть не могу!
– Спят они уже. Зима скоро вот и легли, и ты спать ложись, утром не встанешь.
Проводы осени.
Женя проснулся поздно. Было уже очень светло и нос щекотал горячий сухой воздух жарко натопленной железной печки, но кожей чувствовалось, что предметы вокруг были холодные, поэтому вылезать из-под одеяла не очень то хотелось. Но он выглянул, откинув его с головы. Егеря уже не было на своем месте. Прислушавшись, Женя услышал, как тот шумит где-то за стеной избушки и только он хотел встать со своей лежанки как дверь избушки отворилась и на пороге в клубах густого пара появился Егор Егорыч, и увидев, что племянник проснулся он сказал:
– Всё! Кончился наш поход. Сейчас аккумулятор оттает, запускаем квадроцикл и на станцию рванем пока не поздно.
– Не поздно что?
– Мороз ударил. Градусов за тридцать сейчас. А вдруг будет еще ниже. У нас ведь одежда то не такая чтобы выдержать сорокаградусный мороз.
– Вчера была плюсовая, а сегодня – 30? Разве так бывает? Ведь еще ни одной снежинки не было?
– Бывает, бывает. Выйди на улицу и сам всё увидишь. Только одевай всё что можно, там очень холодно.
Племянник вышел за двери и остатки сна сразу же слетели с него. Воздух был действительно очень холодный. Деревья вокруг были белые до самых вершин от инея и изморози. В тишине было слышно как стволы деревьев трещали то тут то там. Эхо повторяло эти звуки и можно было подумать, как будто в лесу шла охота и кругом звучали сухие щелчки выстрелов. Он повысил голос, зная, что его хорошо слышно через дверь:
– А как вы определили что сейчас ниже 30 градусов?
– Кожей. За столько лет я научился определять температуру собственными ощущениями, – ответил егерь, выходя из избы, – сейчас я покажу тебе верный способ как определить, что температура стремиться к 40 градусам.
Он глубоко вдохнул носом и сложив губы трубочкой длинно выдохнул. Воздух издавал какой-то странный шипящий гул и выходил изо рта такой мощной струёй пара как будто кипел чайник:
– Вот так вот, парень! Видишь, как воздух шумит на выдохе? Это значит что где-то очень близко к сорока градусам ниже нуля по Цельсию. Так что поедем мы с тобой на станцию. Иначе будем сидеть здесь и топить целыми днями печку, чтобы не замёрзнуть в надежде на потепление и можем ждать его неделю, а то и две. Режим выживания в самом прямом смысле слова.
Пока аккумулятор грелся около печки, они пили чай и доставали из рюкзаков запасную одежду, её запасливый егерь взял с собой на всякий случай. Еще пришлось позаимствовать с вешалок в избе старые, но еще добротные куртки, потому что своих зимних курток у них с собой не было. Аккумулятор почти оттаял, о чем говорил иней, который полностью опустился до самого нижнего края его стенок и остался только очень узенькая белая полоска в самом низу. Не в силах больше ждать Егор Егорыч взял его и унес к квадроциклу. Племянник собрался выйти ему помочь, но за стеной избы уже был слышен шум работающего двигателя и было понятно, что пора ехать. Он схватил оба рюкзака и быстро вышел из избы. Через несколько минут они уже мчались по промерзшей дороге между деревьями. Обратная дорога прошла без особых приключений и уже через неполных три часа они подъезжали к станции с раскрасневшимися от морозного встречного воздуха лицами, основательно продрогшие, но довольные что вернулись к теплу и свету.