– Почему?
– Потому что сигнал сотовой связи становится слабым. И внутрь стального катера он не проходит. Поэтому все вылазят из интернета и поднимаются наверх. Либо чтобы сигнал поймать, либо чтобы осмотреться, пообщаться.
Племянник молча стал смотреть вперед по курсу катера через стекла рубки, отшвыркивая горячий чай из кружки. Егор Егорыч держал штурвал и тоже глядел вперед. После нескольких минут тишины племянник первый нарушил молчание:
– А что это там за строения на возвышенности? Деревня какая-то?
– Нет, Евгений свет Батькович, это наша с тобой конечная цель маршрута. Центр технической поддержки специалистов службы по охране животных. Но мы его называем простым словом – станция
– Прямо «станция»? Не «дом», не «изба»..
– Да, станция.
– А тут на взгляд километров 5 не больше, а вы говорите «два часа ехать будем».
– Мы идем по лесной речке. Она так петляет, что солнце успевает за пять минут погреть оба борта нашего катера, а иногда даже и корму освещает. Эти 5 километров по прямой получатся для нас двадцатью километрами по руслу реки. Вот там, в отдельном ящике лежит бинокль, возьми его. Мы сейчас несколько минут будем идти почти по прямой, и ты сможешь рассмотреть станцию почти как с расстояния нескольких шагов.
– Ух ты! Вот это оптика! Это же цифровой тактический!? Точно-точно. У меня такой виртуальный был, когда мы оборону крепости держали. А это настоящий! Вот это вещь!
Некоторые слова были маленько непонятны для Егора Егорыча, но он не стал переспрашивать какую оборону и какой крепости. Женя поднес бинокль к глазам, в которых еще не погасла искра удивления.
– Вот это дворец! Хоромина! – почти выкрикнул племянник, крутя колесики точной настройки на корпусе бинокля.
Его редко можно было чем-либо удивить, иногда даже казалось, что он не умеет удивляться, настолько невозмутимым и безмятежным было его лицо, но если он удивлялся, то это было очень громко и эмоционально, как будто он выплескивал за один раз все накопившиеся в нем впечатления. А тут за несколько минут племянник дважды заговорил с восклицанием и Егор Егорыч решил усилить впечатления и ровным дикторским голосом произнес:
– Перед тобою «Центр технической поддержки специалистов службы по охране животных». Первое здание этого проекта воплощенное в натуральную величину в реальном мире.
На берегу реки действительно стоял двухэтажный дом, нижний этаж которого был больше похож на высоко поднимающийся из земли фундамент серого цвета с узкими, расположенными горизонтально, а не вертикально, узкими окнами.
– А нижний этаж бетонный что ли? Здесь вдали от города и бетон? – спросил племянник.
– Да это монолитный армированный бетон толщиной в полметра. Если я не ошибаюсь пятисотой марки. Нижний край окон расположен на уровне 2,5 метра над землей на случай выпадения большого количества снега. Ещё чтобы во время пурги стёкла не выдавило сугробами. А так же чтобы различные животные не смогли пробраться внутрь, если вдруг окна останутся открытыми. Вокруг всё ж таки дикий заповедный лес. На первом этаже находятся мастерская, гараж, котельная, насосная станция, электрогенератор, аккумуляторный усилитель, склад. Второй этаж здания выполнен из пенобетона. На нем расположены две комнаты для проживания специалистов службы по охране животных, служебное помещение для работы специалистов, санузел, кухня, столовая на 10 человек и даже небольшой тренажерный зал. Кроме того у строения имеются подвал который используется как склад провизии и чердак со смотровой площадкой позволяющей с помощью оптических приборов вести наблюдение вокруг в радиусе нескольких километров. В летнее время чердак так же может быть использован для отдыха людей.
– Вы так рассказываете, как будто наизусть учили паспорт по эксплуатации этого здания.
– Я тебе больше скажу. Я являюсь автором проекта таких строений. По моему проекту построено более 100 таких центров технической поддержки специалистов по охране животных в разных заповедниках и других охраняемых природных территориях в нашей стране. Я прожил на этом месте в избушке, которую я тебе позже покажу, более пяти лет, прежде чем разработал проект этого здания. Потом еще пять лет защищал свой проект на комиссиях разного уровня. И вот оно – воплощение мечты всех егерей, инспекторов, биологов и орнитологов нашей страны.
– Вы сами проектировали?
– Угу. Раньше-то у нас действительно простые избушки были. Маленькие тесные холодные. Сидишь, бывало в такой избушке зимой. На улице мороз за 40. День коротенький. Выскочишь на двор, чтобы дров занести, да в туалет сходить и обратно в тепло. Целыми днями занимаешься только тем, что печь топишь, да по хозяйству хлопочешь. Ехать или идти в такую погоду куда-либо рискованно, да и не за чем, все живое прячется, затихает. Я называю такое время «режим выживания». Вот когда этот режим длится более пяти дней, начинаешь помаленьку сходить с ума от безделья. Мозгу надо чем-то заниматься, чтобы он не прокис. Именно в такую вот морозную зиму я и начал рисовать, чертить и писать свой проект Центра технической поддержки. В мечтах и грезах о просторном теплом и светлом здании, но без всякой надежды на реализацию данного проекта. Но когда я его закончил, всё же решил показать нашему начальству. Тогда на службу в региональных центрах как раз пришли молодые энергичные люди. Им понравилась сама идея таких центров и проект понравился. Они меня приняли, выслушали, поняли и отправили с проектом на комиссию уровнем повыше. Так и ездил каждый год на разные слушания. Устал уже от проекта этого и его защиты. И потом все затихло. А однажды осенью приехали строители. Целая баржа стройматериалов и огромный пароход. Как он только влез в нашу речку? Поставили шатёр огромный как цирковой только еще выше и шире. И начали строить. За две недели поставили всё задние, закрыли крышу, убрали шатёр, оставили 5 человек отделочников и до ледостава успели вывести с нашей речки и баржу и пароход….