— Фальшь была и в другом доме, — сказал я, — в мотеле Дака. Несомненно, Майкл Харлей управлял Томом, втянув его в ложное похищение. Но он не открыл истинных намерений. Кэрол — другое дело. Если она и управляла Томом, то была не свободна сама. Том говорил, будто она знала о задуманном Харлеем, но не разрешала себе знать все до конца. После того как она столько лет прожила с Харлеем, вы не можете себе представить, что это значило.
Эллен медленно покачала головой. Я подумал, что это комментарий к ее собственной жизни с мужем.
— Зная его родителей, я очень беспокоюсь за наследственность Тома.
Кровь бросилась в лицо Хиллману. Он отвернулся, прошел в дальний угол комнаты и, войдя в нишу, опрокинул порядочное количество виски. Эллен критически наблюдала за ним.
— Это успокаивает меня, — сказал он.
— Я не обращаю внимания.
Он взглянул на часы и заходил по комнате взад и вперед. Однажды он уже потерял равновесие и теперь должен был сделать следующий шаг.
— Почему же не едет Бастиан? Пора уже покончить со всем этим, — заговорил он. — Становится поздно. Я ждал сегодня к вечеру Дика, но он, наверное, нашел занятие поинтереснее.
Наконец он разрядил свое напряжение на жене:
— Какой мрачный, тоскливый дом!
— Я думаю об этом уже много лет. И старалась удержаться здесь только ради Тома. Это довольно смешно, не правда ли?
— Не вижу в этом ничего смешного.
Я тоже не видел. Острые края их неудавшегося брака терлись друг о друга, как края кости, которая надломилась, но так и не распалась на части.
Наконец появился лейтенант Бастиан. Он вошел в зал для приемов, неся в руке черный металлический служебный чемоданчик. Он был мрачен, лицо его совсем почернело. Даже весть о том, что Том находится дома, в безопасности, почти не подействовала на него.
— Где он?
— Принимает ванну, — ответил Хиллман.
— Я хочу поговорить с ним. Мне нужны все подробности.
— Не на ночь глядя, лейтенант. Мальчик совершенно истерзан.
— Но он самый важный свидетель, имеющийся в нашем распоряжении.
— Я знаю это. Он расскажет вам обо всем завтра.
Бастиан перевел взгляд с Хиллмана на меня.
Мы все еще стояли у входной двери в гостиную, и, по-видимому, Хиллман вовсе не собирался пригласить его войти.
— Я ожидал от вас большей помощи, мистер Хиллман. Мы делали все, чтобы помочь вам, но вашей поддержки не почувствовали.
— Не читайте мне лекций, лейтенант. Мой сын дома, но вовсе не вас я должен благодарить за то, что он вернулся.
— Здесь много сделала и полиция, — заметил я. — Лейтенант Бастиан и я работали рука об руку. Так же, как, надеюсь, и сейчас.
Хиллман посмотрел на меня уже по-другому: он, видимо, готов был вышвырнуть нас обоих.
— Вы что-то хотели показать нам, лейтенант? — обратился я к Бастиану.
— Да. — Он приподнял свой чемоданчик. — Вы уже это видели, Арчер. Но я не уверен, видел ли мистер Хиллман?
— Что это?
— Я покажу вам. Разрешите нам присесть к столу?
Хиллман провел нас в библиотеку и усадил у стола, на котором стояла маленькая лампа под зеленым абажуром. Она прекрасно освещала поверхность стола, а на всем остальном в комнате, в том числе на наших лицах, лежал неяркий зеленоватый свет. Бастиан открыл коробку, в которой хранилось вещественное доказательство: охотничий нож с полосатой ручкой, который я обнаружил между ребрами Майкла Харлея.
Хиллман хрипло задышал.
— Вы опознаете нож, мистер Хиллман?
— Нет.
— Посмотрите на него внимательнее, можете взять в руки. Анализ крови и отпечатков пальцев на нем уже сделан.
Хиллман не двигался.
— Крови?
— Этим ножом был убит Майкл Харлей. И, мы предполагаем, еще раньше умерщвлена Кэрол Харлей: на нем обнаружена кровь, группа которой совпадает с группой крови Кэрол. Как утверждает врач, производивший вскрытие, рана на теле Кэрол нанесена ножом именно такой формы. Достаньте его, мистер Хиллман.
Робким движением Хиллман протянул руку к коробке и взял нож. Он развернул его к себе той стороной, где была обозначена фамилия изготовителя, и прочитал ее.
— Похоже, это очень хороший нож, — сказал он. — Но, боюсь, мне не опознать его.
— Вы можете подтвердить это под присягой?
— Да, могу. Я никогда не видел его до этого момента.
Бастиан взял нож из его рук, как родители отбирают у ребенка опасную игрушку.
— Я не хочу говорить, что вы лжете, мистер Хиллман. Но у меня есть свидетель, который уличит вас во лжи. Мистер Боткин, владелец лавки в нижней части Сейн-стрит, утверждает, что он продал этот нож вам.
Он потряс ножом перед лицом Хиллмана.
Хиллман выглядел усталым, больным и упрямым.
— Это, должно быть, кто-то другой. Боткин, вероятно, ошибся.
— Но он знает вас лично.
— Но я не знаю его!
— Вы достаточно известный человек, сэр, и мистер Боткин определенно утверждает, что вы были у него в лавке в начале месяца. Этого месяца. Может быть, я смогу освежить вашу память? Вы упомянули у Боткина, что нож покупаете в связи с запланированным у вас с сыном путешествием в Орегон. Вы также рассказали мистеру Боткину, что в баре «Фло», как вы подозреваете, творятся беспорядки. Я уверен, что так и должно назвать продажу спиртного несовершеннолетним. Теперь вы вспоминаете этот разговор?
— Нет, — продолжал отрицать Хиллман. — Не вспоминаю. Этот человек лжет!
— Зачем ему это?
— Не имею представления. Идите и выясняйте. Я не обязан работать за вас.
Он встал, приглашая Бастиана уйти, но тот вовсе не хотел, чтобы его выгоняли.
— Я не считаю, что вы хорошо подумали, мистер Хиллман, занимая подобную позицию. Если вы купили этот нож у мистера Боткина, сейчас самое время сказать об этом. То, что вы до этого все отрицали, дальше этой комнаты никуда не пойдет.
Хиллман посмотрел на меня, как бы ища поддержки. Я вспомнил, что говорил мне Боткин о баре «Фло». Практически можно было утверждать, что разговор Хиллмана с Боткиным действительно состоялся, и, хотя из этого не следовало, что Хиллман купил нож, большая вероятность этого была.
— Сейчас, когда все факты выложены на стол, вы должны все взвесить, мистер Хиллман.
— Не могу же я просто сказать ему, что это не так?
— Нет, этого я вам не советовал бы. Может быть, вы хотите обсудить все это с вашим адвокатом?
— Я подумаю. — Хиллман совершенно протрезвел. Крупные капли пота выступили у него на лбу, словно под давлением данной ситуации алкоголь вышел наружу. — Насколько я понимаю, вы хотите сделать из меня убийцу? — обратился он к Бастиану.
— Нет.
Затем Бастиан добавил официальным тоном:
— Вы, конечно, можете настаивать на своих конституционных правах.
Хиллман злобно потряс головой. Часть его прекрасных седых волос упала ему на лоб, из-под них сверкали металлическим блеском глаза. Он все-таки был необычайно красив, но то, каким точным, отработанным движением руки он поправил прическу, говорило о том, что он отлично осведомлен о своей красоте.
— Слушайте, — сказал он, — не можем ли мы продолжить разговор утром? У меня была очень трудная неделя, и я хотел бы иметь возможность выспаться перед этим разговором. Я не спал нормально с понедельника.
— Как и я, — добавил Бастиан.
— Может быть, вам тоже необходимо поспать? Этот ваш приход в столь позднее время действительно тревожен, а потому не совсем уместен.
— Ничего, не беспокойтесь.
— Позвольте мне судить об этом. — Хиллман повысил голос. — Вы принесли ко мне в дом нож и трясете им у меня под носом. У меня есть свидетель этого, — добавил он, имея в виду меня.
— Давайте оставим эти бесплодные споры, — вмешался я. — У меня есть дело к лейтенанту Бастиану, которое я хотел бы с ним обсудить.