— План города? Новые еще не поступили. Возьмете предыдущее издание?
Долгие и тщательные поиски среди оленьих рогов, люстр и старых шкатулок ничего не дали. Наконец приказчик принес уродливую чернильницу из литой бронзы.
— Возьмите это, она наверняка вам понадобится! Вы непременно должны ее купить, она вам просто необходима! Всего семьдесят два гульдена!
Он говорил томным, вкрадчивым голосом и использовал все свое искусство убеждения. Я дал ему гульден и получил не только чернильницу, но еще и маникюрные ножницы в придачу. Все новички стремились обратить такое положение вещей себе на пользу, но быстро раскаивались в своей опрометчивости. Высшая справедливость была неумолима: наспех сколоченное богатство улетучивалось в мгновение ока. Механизм этого был прост: те, кто считал себя хитрее других, должны были платить безумные цены за самые необходимые продукты питания; в противном случае их забрасывали почтовыми требованиями. Если они их игнорировали, происходили еще худшие неприятности — например, болезни, лечение которых стоило фантастических денег. Откуда-то возникали кредиторы, у которых ты в жизни ничего не брал, и требовали назад свои деньги. Если ты пытался что-то возразить, они тут же приводили свидетелей. Таким образом, все снова приходило в равновесие в полном соответствии с принципом «здесь взял, там потерял». Невидимый математик не терпел, когда его пытались обхитрить. Как только я усвоил эту норму, все пошло на лад.
Уже через четырнадцать дней к нам явился лакей в ливрее. Его господин — он назвал какое-то громкое имя — с нетерпением ждет пять купленных рисунков. Ему поручено забрать их у меня. Что оставалось делать? Я упаковал пять моих лучших листов, присовокупив к ним вежливое извинительное письмо. О том, куда они отправились, я не имел ни малейшего представления.
Я ежедневно посещал расположенное наискосок кафе. Однажды, когда я вернулся домой, жена продемонстрировала мне огромную корзину с отборными овощами, спаржей, цветной капустой и сочными фруктами, а также двумя куропатками.
— Это все я купила на рынке. Угадай, за сколько? — торжествующе спросила она.
— Ну и за сколько?
— Всего за двадцать крейцеров!
Тогда я решил быть откровенным и признался, что в кафе за коробку восковых спичек с меня только что взяли пять гульденов.
Сегодня ты был с деньгами, завтра — без. Но и тогда не стоило отчаиваться. Просто надо было делать вид, будто ты что-то даешь. При случае можно было даже рискнуть вообще ничего не давать. Результат был, в сущности, всегда один и тот же.
Здесь фантазии были реальными фактами. Странное заключалось лишь в том, как подобные представления могли одновременно возникать во многих головах. Люди сами внушали себе то, что им хотелось.
Хочу привести типичный случай. Благополучный отец семейства в одно прекрасное утро просыпается в убеждении, будто он полностью обнищал. Его жена рыдает, знакомые сочувственно качают головами. Вот уже является судебный исполнитель, чтобы описать имущество, дело доходит до продажи собственности с молотка, бывает, что новый владелец дома вселяется в тот же день, грузчики переносят самую необходимую утварь в какой-нибудь убогий, жалкий домишко. А через месяц глядишь — все опять довольны, так как за это время несчастному вновь улыбнулась удача.
Знатные люди, разумеется, утопали в роскоши, но поскольку излишества, как известно, причиняют не меньше страданий, чем нужда, то им никто особо не завидовал. Поэтому какой-либо особой классовой зависти не наблюдалось. Каждый занимался своим делом, предавался своим радостям и печалям. Если тех и других было поровну, человек оставался довольным; здешние жители любили свою страну и свой город, невзирая ни на какие превратности судьбы. Я спокойно рисовал для «Зеркала грез» и между делом предпринял несколько тщетных попыток добиться аудиенции у моего друга Патеры.
Каждый раз возникало то или иное препятствие. То мне заявляют, что господин загружен делами и никого не принимает. То сообщают, что он в отъезде, — нашел же время! Наконец я узнал, что пропуск на аудиенцию можно получить в архиве. Я отправился туда. Виновато осознавая себя нарушителем спокойствия, я прошел через украшенные гербами ворота. Привратник спал. Я решил, что сориентируюсь без его помощи, и проследовал в просторную приемную. Там сидело десять-двенадцать чиновников.