А может, как показывают в кино, из-за холма вдруг вылетит кавалерийский отряд с развевающимися флагами, затрубят горны, и чудесным образом спасенных пленников вернут домой; тогда эти двое будут вольны делать все, что пожелают, а она тоже найдет кого-нибудь, и…
И мир снова станет прекрасным… по только ничего этого не будет. Не придет же им на помощь кавалерия? Будущее неопределенно — если у них вообще есть будущее…
Когда Пэтси наконец уснула, по щекам у нее текли слезы.
Пленники спали, потом проснулись и провели большую часть еще одного долгого дня, стараясь не говорить о том, что их действительно занимало. А когда Чудик наконец явился, без всякого предупреждения пройдя через зеркало, он сказал только:
— Меня задержали.
— Мы понимаем, что у вас проблемы, — любезно заметила Розалина. — Не надо извиняться.
Похоже, он возбужден, подумала Пэтси, — павлиний хвост отливал темными оттенками, выражение пушистого личика обеспокоенное.
— Я не извиняюсь, — твердо ответил Чудик. — Просто объясняю. А сейчас я готов вести дело на основе выдвинутого вами предложения.
Все слушали его очень внимательно и, как показалось Пэтси, с плохо скрытой радостью. Но Даннерман все же уточнил:
— Без утайки?
Чудик удивленно посмотрел на него.
— Разумеется. Хотя, должен сказать, есть вещи, которые я не могу сделать в силу физической неспособности. Террористы-хорши серьезно нарушили связь с Возлюбленными Руководителями, и сейчас мне недоступны даже некоторые ресурсы базы. Пожалуйста, помогите мне оцепить качество послания.
Именно этого и ждала Пэтси; она уже открыла рот, когда Даннерман поднял руку.
— Подождите. Если отсутствует связь, то какой смысл в разговоре?
— Связь будет восстановлена, — упрямо сказал Чудик. — Пожалуйста, не спорьте. Помните, что вы не незаменимы.
— Уж конечно, — сердито бросил Джимми Лин. — Вам нужна наша помощь.
— Мы в состоянии получить ее иным путем, капитан Лин. Неужели вы не сознаете, что мы можем создать ваши копии, которые ничего не будут помнить, и извлечь нужную информацию?
— Я сознаю другое, — твердо возразил Даннерман. — Если бы вы хотели именно этого, то не разговаривали бы, а делали.
— Да, верно, — нерешительно признал Чудик, — сейчас в этом отношении имеются трудности. Хорошо. Я согласен… А теперь скажите мне…
— Нет! Сначала вы!
Чудику это не понравилось. Пэтси показалось, что он сейчас зашипит на них.
— Ладно. Что вы хотите?
— Информацию!
Лапки нетерпеливо забарабанили по муфте; Пэтси только теперь заметила, что Чудик не сунул их внутрь устройства, как обычно. Наверное, прибор сломался, подумала она.
— Будьте… — Чудик замолчал, и все ощутили очередную дрожь.
Ничего страшного, но Пэтси с любопытством отметила реакцию инопланетянина: хвост потемнел, взгляд словно прилип к стене, на кошачьем лице появилось нечто похожее на страх.
Однако со стеной ничего не случилось. Постепенно хвост Чудика обрел прежний цвет.
— Уточните, — сказал он, — и побыстрее.
— Хорошо, — кивнул Даннерман. — Что со стеной? Чудик задумался.
— Террористы повредили наши системы.
— Всю правду! — бросила Пэт. — Вы обещали!
— Но это и есть вся правда, — удивился Чудик. — Хотите знать детали? Приблизительно, э-э… девятнадцать дней назад хоршам удалось переправить на нашу базу оружие; с тех пор идет сражение. Все их атаки отбиты, но они перебрасывают новые силы и вновь атакуют. Имеется много повреждений, прервана связь с Руководителями.
— Кто побеждает? Опять задержка с ответом.
— Не знаю, — признался Чудик. — Я не сомневаюсь, что в конце концов Возлюбленные Руководители возьмут верх, но, как сказал однажды ваш мудрец Джон Мейнард Кейнс вашему президенту Франклину Делано Рузвельту — это показывали в документальной передаче, когда я был еще на «Старлабе», — проблема с «в конце концов» состоит в том, что в конце концов мы все умрем.
— Рад, что вы сохранили чувство юмора, — язвительно заметил Даннерман. — Удивительно только, что оно у вас есть. Подробнее!
— Больше мне ничего не известно. Многие наши погибли, часть оборудования уничтожена. Теперь ваша очередь. Есть ли ошибки во втором обращении?
Даннерман неохотно уступил.
— По-моему, нет. Ничего существенного. — Он повернулся к остальным. — Вы что-нибудь заметили?
Никто ничего не заметил.
— Хорошо, — серьезным тоном сказал Чудик. — Касательно ваших комментариев по Эсхатону…
Если бы Пэтси была благоразумной — если бы все три Пэт оказались благоразумными, — возможно, им удалось бы вытянуть из Чудика больше информации. Но благоразумными они не были. Пэт и Пэтрис горели желанием поговорить не меньше, чем Пэтси.
— Мы слышали об этом в школе на уроке истории науки. Профессор…
— Доктор Мукарти… — подсказала Пэтрис.
— Да, именно. Он рассказывал нам об одном ученом, который жил в конце прошлого века и утверждал то же самое. Только он не называл это Эсхатоном.
Пэтси подняла руку, распираемая нетерпением и возбуждением.
— «Точка Омега»!
Пэт благодарно кивнула ей.
— Как хорошо, что ты это вспомнила! В общем, все то же самое — Вселенная расширяется, Вселенная сжимается, Большое сжатие, все возрождается…
Воспоминания на этом закончились, и они замолчали.
— Его имя, — настаивал Чудик. — Как звали ученого? Пэт задумчиво нахмурилась:
— Тинкер?
Пэтрис и Пэтси переглянулись.
— Может быть, Допплер? Что-то вроде… — Пэтси покачала головой.
— Неудовлетворительно, — пожаловался Чудик. — Теперь мне придется вести поиск информации через примитивное оборудование «Старлаба». Что еще вы можете добавить?
Они снова переглянулись.
— Ничего, — сказала Пэт.
— Только то, что рассказывал доктор Мукарти, — сказала Пэтрис. — По его словам, это пример того, на чем трогаются рассудком большинство космологов.
— Информация бесполезна, — заявил Чудик.
— Почему же? — возразил Даннерман. — Теперь вы знаете, что он был космологом; это поможет вести поиск. А теперь давайте поговорим…
Никто так и не узнал, о чем еще собирался поговорить Даннерман. Пол покачнулся, стены снова вспыхнули, а его слова утонули в гуле отдаленного грома.
На этот раз все продолжалось дольше. Чудик тихонько скулил. Пэтси, надеясь, что стены опять станут прозрачными, не мигая, смотрела перед собой. Ее ожидания не оправдались. После нескольких изменений цвета вокруг них вновь засияли зеркала. Она повернулась, но увидела лишь исчезающий в стене хвост Чудика.
— Черт бы его побрал, — с чувством сказала Пэт. Розалина проявила больше чуткости.
— Он напуган, и я его не виню. Возможно, если бы мы знали то, что известно Чудику, то тоже были бы напуганы.
— Мне и так страшно, Рози, — пробормотала Пэт. — Ну, что мы узнали новенького?
Чертовски мало, подумала Пэтси. Она краем уха слышала, как остальные пытались сложить вместе те кусочки информации, которыми поделился Чудик. Цельной картины не получалось. Итак, дела еще хуже, чем они ожидали, но что это за новость?
Пэтси скорчила рожу своему отражению в зеркальной стене, чувствуя, как ее переполняет обида и горечь. В какой-то момент ей напомнили, что когда-то у нее была другая жизнь, в которой ее никто не считал беспомощной пешкой, в которой она была человеком с положением и делала важную работу. Боже, она была высококвалифицированным ученым!.. Пришло время реагировать, сказала себе Пэтси. Хватит быть пассивной, пора перейти к действиям…
Проблема заключалась только в том, что она не знала, какие продуктивные действия можно предпринять.
Пэтси посмотрела на других. Даннерман по крайней мере делает что-то, хотя бы заставляет остальных вспомнить, порыться в памяти. Может, так его учили допрашивать свидетелей? Но какой во всем этом смысл? Какая разница, что они узнают, если сделать все равно ничего нельзя?